Дневник

Начат 4 апреля 1935 года в Порто-Ронко

Порто-Ронко, 04.04.1935 (четверг)

Ясно, ветреный весенний день. Глицинии у дома в цвету. Утром мы с Петер^>* гуляли по саду вместе с собаками. Самые простые вещи опять доставляют мне чистую радость – светлая, волнующаяся зелень лугов, кадмиевая желтизна примулы, одиночные красные побеги среди прочих крупных цветущих камелий, взлетающие уши молодых собак, которые то тут, то там мелькают в камышах, чистый, свежий воздух с озера, узкая, красивая голова Петер под голубым небом.

Самая чистая радость – но довольно ли этого? Были ли цели более значительными? Пусть даже без радости?

Хорошее, спокойное настроение весь день – как обычно после вечернего заката. Вчера днем видел супружескую пару Фриш. Обоим за пятьдесят. Трогательно видеть жену с непоколебимой верой в мужа – это заметно только по одному взгляду и по одному слову, но захватывает. Замкнутые, скромные, прочный маленький мир, собственно неудачники, но крепко привязанные друг к другу. Книги-переводы; муж пишет еще и романы.

Вечером пригласил обоих. Выпили. Немного. Но оба были после этого несколько навеселе. Музыка. При соль-мажорном концерте можно было по вниманию слушающей пожилой женщины увидеть, как она выглядела в молодости. Даже лицо стало моложе.

После этого бар «Монте Верита». Зубной врач, который выглядел как ветеринар. Из мелких служащих. Пытался выглядеть по-светски. Возможно, из-за своей жены. Красивое итальянское лицо, но с грацией коровы. Тут же маленький итальянский консул, знакомством с которым зубной врач гордится, но на которого он бросает ревнивые взгляды, когда тот танцует с его женой. Быть женатым – это значит всегда находиться в обороне. Обладать – значит терять. Человеком обладать нельзя. Разве что в фантазии. И тогда это только иллюзия. Желание обладать другим человеком – это кощунство.

Человека можно любить – это все. Но как это много!

Порто-Ронко <20.01.1936>

20 января 1936. Понедельник. Серая, сырая погода, четыре градуса выше ноля. В среду вернулся из Парижа. Ощущения дома нет. Может быть, никогда.

Позавчера в полдень звездочет Ламби. Счастливый человек, ибо абсолютно односторонний. Ничего, кроме гороскопов и таблиц. Рассказал о самом сильном переживании своей молодости. Дома был праздник. Двумя домами дальше у соседей лежал мертвец. (Может быть, даже в доме рядом.) Траур. Ребенок не мог понять, как то и другое могут быть одновременно – так близки отчаяние и радость, – как может быть веселье, если у соседа горе. Чудовищная бесчувственность жизни.

Семья – защитное сооружение природы против безбрежной тьмы. Оболочка, отделяющая от проблем человечества. Убежище для посредственности. Человечество? Какое нам до него дело? Лишь бы это не касалось семьи. Горе в доме соседа? Но с нами же ничего не случилось. Война в Восточной Африке, голод в России, наводнение в Китае? Тени против вопроса вопросов: попросит ли наконец этот инженер руки Бетти и сдаст ли Пауль свой экзамен?

Вчера вечером Олли Вотье и эта русская, Барбара Дью, жена пианиста Никиша. Муж лежит уже несколько дней в постели, он уже год как страдает от очень странной болезни. Воспаление желез. Тридцать четыре года. Жена молода, весьма далека от него, с черными глазами, очень живая и импульсивная. Оба в нужде; получают с большим трудом деньги из Германии. На отель приходится занимать у одного, на домашние расходы у другого и т. д.

Среди моих граммофонных пластинок была одна от этой женщины. Цыганские песни, колыбельная. Было удивительно, когда пластинка кончилась, молодая женщина вдруг стала подпевать. Отражение, эхо. Живой человек как эхо.