А народ все прибывал и прибывал. Столько людей, столько ликования и восторга одновременно, столько общей радости, просто фантастика! Я больше никогда и нигде ничего подобного не видел. Веселье продолжалось до самого позднего вечера, но уже во дворах и квартирах. Какая была гордость за нашу страну у нашего народа, какая была сплоченность! Долго еще не утихала эйфория от этого события. Та радость была массовая, общая, а через год у меня появилась своя, единоличная. Осуществилась моя мечта, мне купили велосипед.

Как-то, в конце недели, я услышал разговор родителей. Отец спросил: «Ну что, сделаем парню подарок?», я замер от неожиданности, затих, прислушался. Внутри легонько защемило, затрепетало сердечко, волнение подступило комком к горлу, оказывается и такое бывает. Мама сказала: «Хорошо, купим в воскресенье». И вот же оно счастье! Вот! Мы поехали в центр на такси. Машина «Волга», большая, удобная. Я сидел на переднем сиденье-диване, между водителем и отцом, смотрел на прозрачный голубой выпуклый прибор, стрелка показывала 80. Вот это скорость! Тогда было можно. Красота! Приехали в центр, зашли в магазин «Спорткульттовары» на улице Баумана. Зал большой, велосипедов тьма, но мне-то нужен только один, мой «школьник», и вот он в упаковке. На раме насос, к сиденью прикреплена сумочка с гаечными ключами, руль в бумажной обертке, повернут вдоль рамы пахнущей свежей краской, педали развернуты внутрь, впечатляющий вид нового. Я с замиранием сердца, стоял и держал его, пока мама оплачивала покупку. Купили. На трамвае доехали до парка Горького, дальше решили прогуляться пешком. Вышли из трамвая, и взгляд мой упал на унылое здание из красного кирпича, стоящее слева, от входа в Парк Культуры и Отдыха. Это была инфекционная больница.

Сразу же прожгли нехорошие воспоминания, как меня туда привезли полгода тому назад, как раздели, помыли в ванной, и подселили в комнату с шестью койками, к таким же несчастными. У меня обнаружили болезнь под названием желтуха, но не понятно было, где, и главное как, я мог ее подцепить, я же не ходил в детский сад, в этот клуб малолеток. Без родителей, в чужой компании, в гнетущей белоснежной палате, было страшно. Но, как ни странно, я не ревел, и, сжав зубы, перетерпел все болезненные процедуры. Процедуры перетерпел, а вот страх перед уколами, и всем остальным медицинским, поселился во мне на всю оставшуюся жизнь. Я отвернулся от этого зловещего вида дома и пошел за родителями. Неприятные воспоминания мигом сменились на счастливую реальность.

От парка шел тротуар, вдоль которого росли молодые стройные деревца. Отец задумал научить меня кататься, закрепил педали на место, снял обертку с рамы, отрегулировал руль. Сел я на своего конька-горбунка, папа придержал его за сиденье, тихонько подтолкнул, и я поехал. Нет, не поехал, я полетел, слегка виляя рулем от волнения и неумения и задыхаясь от восторга, далеко укатил, остановился, подождал родителей. Урок повторился несколько раз, и к дому я уже подъезжал настоящим велогонщиком. Ну а потом, за пятиэтажками, вдоль лесополосы, идущей параллельно железной дороге, по асфальту, шедшему под уклон от улицы Попова до улицы 8 Марта, были акробатические этюды, езда без рук, и попытки ездить, сидя на руле задом наперед. Мне удалось этому научиться, так я и гонял практически с утра до вечера. Но вот беда, самое счастливое лето на «школьнике» перед школой, пролетело мгновенно.

Наступала осень. Листья на деревьях начинали желтеть и тихонько опадать. В садике двора, где любили сидеть старушки нашего дома, вместо сплошного зеленого стали появляться другие яркие цвета осени. Было еще довольно тепло, и чередуясь с пасмурными дождливыми деньками, выдавались солнечные дни. Начиналось бабье лето, и заканчивалось наше мужское, беззаботное.