Так почему бы не следовать примеру более зрелых товарищей? Во Франции так принято. А уверенность в своей правоте придаёт силы. Ты прав, значит имеешь право крушить, громить, ломать, сжигать. И ничего, что ты, в отличие от них, ещё ничего в жизни не совершил, ничего не создал, ты только потреблял, только получал. Тебя вырастили, выкормили, с трёх лет бесплатно принимали детские учреждения, потом с шести лет – школа, тебе дали опять же на безвозмездной основе неплохое образование (то, что не все используют его себе во благо – другой вопрос). Ты лишь получал, но ничего не давал, и ещё имеешь наглость требовать больше? Да, вас не слышат порой, а кто слышал мэров, которые регулярно получают угрозы физической расправы? С 2020 года 1293 мэра ушли в отставку, 40 в месяц, обычно из-за тяжести, невыполнимости задач и запугивания, вплоть до фразочек: «Мы тебя закопаем!»  И поджог дома мэра города с милым названием, описанный выше, далеко не единственный. И мэры не одиноки. Какие только проклятия не сыплются на головы народных избранников разного уровня, только за вторую половину двадцать первого года зафиксировано 250 письменных угроз, порой от них стынет кровь: «Ты будешь обезглавлен прямо на дороге, твоя кровь растечётся по асфальту. Твоя голова скатится в канализационный люк. Когда тебе отрежут голову, я с удовольствием расшибу её об асфальт!»

То есть, повторюсь, так принято. Надо бить, крушить, делать больно. Пока до убийств не доходит. Но это пока. И эти безумные дети, осыпающие стражей порядка градом огненных залпов, не одиноки. И не они первые. Французский протест порой бывает жесток, правда, до такой степени ожесточения он доходит редко.

Если не углубляться в историю девятнадцатого века, например, то можно вспомнить 1968 год. Это было время, когда накопилась критическая масса недовольства. Страной правили люди старой формации, а на авансцену выходило послевоенное поколение, поколение раскрепощённых независимых людей, поколение хиппи, битлов и свободной любви без правил. Тогда, вроде бы из ничего, взорвался сначала Париж, затем почти вся страна. Первыми вышли на улицу студенты. В этом нет ничего удивительного, на моей памяти во Франции бастовали даже старшеклассники (!!!). И студенты в мае 1968-го требовали всего и вся, их поддержали рабочие и служащие. Далеко не все, конечно, часть французов со страхом наблюдала за происходящим и кляла самыми непотребными словами бунтовщиков. Но за очень короткий срок страна оказалась на грани коллапса, стояли заводы, не работал транспорт, не было бензина на заправках. Казалось, ещё немного и капиталистическая система рухнет. В Кремле потирали руки. И ожидали прихода к власти коммунистов в развитой европейской стране. Какая реклама для мирового коммунистического движения! Ещё вчера такое и присниться не могло!

Но коммунисты были уже не те, что в 1917-м. Да и молодёжь им не очень доверяла после тридцать седьмого года в СССР или пятьдесят шестого в Венгрии. Зато во главе страны был твёрдый лидер – генерал Де Голль, спасший честь Франции в 1940-м. В один день, заручившись поддержкой расквартированных в ФРГ войск (последствия второй мировой ещё не были стёрты с политических карт), он обозначил наличие сильной власти. И негодующие в один миг присели, осознали, что дело может плохо кончиться. В кратчайшие сроки порядок был наведён. В Москве приуныли, не получилось развалить одну из старейших буржуазных демократий.

Кое-какие выводы были сделаны. Де Голль, кстати, вскоре ушёл в отставку. Страна потихоньку обновлялась, и даже мировой экономический кризис 1973 года, когда в европейских странах народ массово пересаживался с автомобилей на велосипеды, никак не всколыхнул страну. Но тем не менее, французы усвоили твёрдо: чтобы насолить государству, бунтующая (бастующая, протестующая, выбираем термин в зависимости от ситуации) должна насолить всем без исключения. Бунтовать так бунтовать!