Митрополит естественно знал, и знал хорошо, о чём гласит Священное Писание, а как же иначе, ведь это основополагающий закон православного христианства. Но он прекрасно знал и волчий, а по попросту «сучий» закон ведения бизнеса, где нет своих, а кругом лишь одни враги. Он не тратил много времени на пустые раздумья, решение давным-давно созрело в его голове, оставалось лишь одно маломальское действие – переступить нормы морали, оставить ненужные каноны Священного Писания для других, забыть всё, чему его учили. Маленький шаг в огромную, чёрную и бездонную пропасть отец Аркадий совершил довольно резко и стремительно, не заметив, что таким образом заключил сделку с самим дьяволом. Нет, конечно же нет, он не расписывался своей кровью на папирусных договорах и свитках, он не совершал ритуальных обрядов под покровительством Сатаны, он даже его никогда и не видел, ну разве что изображённым на картинах и на росписи церковных храмовых стен. Ничего подобного не было и не могло быть, Сатана сам предложил Аркадию удачную сделку, сулящую баснословную прибыль. Сделку хорошую, но отнюдь не законную и повлекшую очень много людского горя, несчастья и бед. Коротенькое слово «Да»– вот, пожалуй и есть тот самый шаг в пропасть, откуда уже не будет возврата никогда, ибо самый сладкий грех Сатаны – это тщеславие, именно оно порождает алчность, жадность, гордыню, зависть, лицемерие и конечно же предательство.

Аркадий сам того не подозревая, как голодный карась после долгой зимней спячки, заглотил красивый, золотой крючок тщеславия слишком глубоко. Теперь любое его желание, даже тайное – рано или поздно исполнялось, прибыль, приносимая удачными сделками, увеличивалась пропорционально геометрической прогрессии. Вместе с ней росла и его власть, она опьяняла и без того одурманенный мозг митрополита, и вместе с властью разрастались и его связи. Величайшее слово всех поколений и всех народов – связи! Без них увы никуда, и отец Аркадий как никто прекрасно это понимал, и поэтому его связи росли и крепли, а вместе с ними рос и сам митрополит, но только в ином направлении, опускаясь всё глубже и глубже в трясину грехопадения. Грехи сыпались один за одним, поначалу ему как высокопоставленному представителю духовенства и Епархии, было прискорбно за совершённые поступки, но вожделённое тщеславие поработило его полностью. Получая одно, он уже хотел другое и лучшее, получая уже, что-то лучшее он уже оголтело желал ещё более хорошего чем лучшее, и довольно много.

Незаметно для себя он превратился в небожителя, в обитателя Олимпа, где на любую просьбу или пожелание всегда следует законное «Да». За последние десять лет, он ни разу не услышал в ответ «Нет». Гордыня, взращённая на лжи, да удобренная алчностью пропитала отца Аркадия словно губку. Другой, иной жизни для себя он более не видел и чего уж греха таить – не желал, ну а что касаемо его почётной стези священнослужителя, так это работа, обычная работа, которую выполняют миллионы, таких же как он – людей…

Аркадий сидел в своём кабинете молчаливый и грустный. Он никак не мог привыкнуть к тому, что его посещал, и посещал столь странный гость, и начались эти посещения отнюдь не вчера, а несколько лет назад. Он погрузился в раздумье, и чем дольше размышлял над случившимся, тем отчётливее понимал, что дело довольно серьёзное, раз уж пожаловал сам… дьявол.

Смартфон последней модели с эмблемой надкусанного яблока в золотом корпусе, приятно охолодил вспотевшую ладонь священнослужителя, а стразы от знаменитого кутюрье, блаженно скользили по пальцам. Папка, озаглавленная одной единственной буквой «Р», содержала почти триста контактов, хотя никто из окружения Аркадия не знал, что обозначает эта самая буква «Р». Для случайного взгляда, для коллег и других кто ненароком вдруг увидит, митрополит, шутя сообщал, что буква «Р», означает – работа! Вполне приемлемое и логичное объяснение, не требующее дополнительного разъяснения. Сам же Аркадий видел совсем иную формулировку, скрывающуюся за данной буквой – рабы.