— А где ты видела Бабу Ягу? — мне все больше кажется, что я сплю. На виски начинает давить головной болью.

— В колидоре… тьфу, — морщится. — в ко-ри-до-ре. Такое сложное слово, — вздыхает эта мелочь.

— И не говори, — давлюсь смехом. — Сам иногда в буквах путаюсь. Так что там дальше-то было? — становится реально интересно.

— Мамочка занята очень, а мне было скучно. Я вышла в ко-ри-дор, а там такая, — делает огромные глаза. — страшная Баба Яга с метлой! Я испугалась и побежала по лестнице наверх, а все кабинеты закрыты, только здесь было открыто. Вот я тихонечко зашла и спряталась, чтобы она меня у мамочки не забрала и в лес не утащила.

И тут до меня доходит! Не заржать становится все сложнее. Я ведь понимаю, что передо мной дите, которое вроде как реально испугалось. Под нами небольшой зал для совещаний. Он сейчас не нужен и в нем час в день репетирует группа наших сотрудников, ответственная за поздравление малышей в детских домах и интернатах. Это старая традиция фабрики. Можно сказать, я купил ее вместе с производством. Да и коллектив сплачивает. Чем не тренинги для персонала?

— Понятно все. Вылезай. Здесь Баба Яга тебя точно не тронет.

— Обещаешь? — подозрительно щурит глазки.

— Конечно. Я ведь тут самый главный маг этой башни. Меня даже Баба Яга боится. Но тебе не надо.

Громыхая папками и обувью, Вася вываливается на пол, упирается обеими ладошками в него. Быстро отряхивается. В ее животе жалобно урчит. Мой желудок тоже напоминает, что я кроме кофе с утра еще ничего не ел.

— Чай будешь? А то я не завтракал еще. Одному скучно, — прохожу к своему столу, достаю шоколадку из верхнего ящика. Для Инги покупал. Отдать забыл.

— Буду, — немного посомневавшись отвечает мелкая.

Делаю нам чай. Ставлю перед ней одну из высоких кружек. Не знаю, пьют ли дети чай такими объемами, но другой у меня все равно нет. Вася шуршит фольгированной упаковкой, сосредоточенно ломает плитку на дольки, раскладывает их в форме елочки.

— А теперь рассказывай, — не трогаю шоколад, чтобы не нарушать композицию. Она тоже не спешит его есть. Грустно смотрит и водит пальцем по кусочкам. — Почему «Вася»?

— Мама так называет. Я Василиса, как в сказках, — гордо поднимает курносый носик.

— Антон, — представляюсь в ответ, опуская отчество. — Мама взяла тебя с собой на работу?

— Маму взяли на ста-жи-ров-ку, — произносит по слогам еще одно сложное слово. — Так она сказала. А меня оставить не с кем. Баба Люба, наша соседка, опять заболела. Но мне кажется, она просто притворяется, чтобы со мной не сидеть. Вредная старушка так иногда делает, а мамочка мне не верит и бабе Любе варит бульон в выходные. Бесплатно! — возмущается ребенок.

Смотрю на нее и столько мыслей странных в голове вертится. В прошлой жизни я очень семью хотел. И мой сын или дочка сейчас могли быть чуть старше этой крохи. Не получилось…

Мотаю головой отгоняя тяжелые воспоминания. Позже порефлексирую.

— Как зовут твою маму? — возвращаю свое внимание Василисе.

— Снежана. У нее волосы такие светлые - светлые, — с восторгом рассказывает малышка. — На снег похожи. Мне иногда нравится называть ее Снежинкой, когда она не слышит, — понижает голос до шепота.

— А когда слышит, как ты ее называешь? — становится и правда любопытно.

— Мама, мамочка, — еще шире и теплее улыбается девочка. И в этой улыбке отражается вся чистая, искренняя и такая настоящая любовь ребенка к своей матери, что цепляет даже меня, «бесчувственную скотину», как выразилась Инга.

— А папу? Для него есть тайное прозвище? — задаю стратегический вопрос. Сам пока не знаю, зачем. Вырвалось.