Муж это заметил, нехотя оторвался от моих губ и отошёл. Хрипло дыша, он следил за мной из-под полуприкрытых век.

– Куинн, мне предоставили выбор, – произнёс он спустя пару минут и замолк, было заметно, что ему сложно говорить.

– Выбор? – переспросила я, понимая, что молчаливая пауза сильно затянулась.

– Семь дней… Или я веду кернов в очередной набег, или покидаю туат, – произнеся это, он вперился в меня вопросительным взглядом.

– Эээ, – промычала, не догадываясь, в чём сложность. Но видимо моё мычание поняли по-своему.

– Я дам тебе свободу. Покинуть туат – это смерть. А вести тебя за собой я не имею права, – обречённо вздохнув, он развернулся и быстрым шагом пошёл к селению.

– Анрэй! – крикнула через минуту после того, как осознала, что только что сообщил мне мой муж.

Мужчина резко остановился, как вкопанный, словно перед ним вдруг возникла неприступная стена, но не обернулся.

– Анрэй, – чуть тише повторила, – я за тобой. Уйдём вместе…

Словно сомневаясь, медленно повернулся ко мне и замер, разглядывая. Он всё время пытался что-то высмотреть, это пугало и волновало одновременно.

– Я с тобой. Что нужно взять в дорогу? – эти слова привели в чувство мужчину, он молниеносным движением очутился рядом со мной, подхватил на руки, прижал так, что стало трудно дышать, и застыл.

Мы простояли в такой позе, наверное, несколько минут. Я боялась шевельнуться, казалось, что сейчас моему мужу не стоит мешать – ему необходимо время осознать и успокоится.

– Будет тяжело, идти придётся долго, – прошептал муж, – я не должен тебя звать. Через семь дней меня объявят изменником.

– Плевать, – буркнула в ответ.

Если я верно поняла, Анрэй против очередного нападения на соседний туат, так как людей после последнего набега осталось немного. А его папаша и старший братец-лис высмеяли его. А теперь ещё поставили перед выбором, которого нет: так или иначе будет смерть. Что же, мне всё равно не понравилось жить в этом туате, да и без Анрэя непонятно, что со мной будет. Так что валим вместе.

– Нам негде будет жить, придётся строить хижину, – продолжил муж «расхваливать» дальнейшую жизнь с ним.

– Угу, замечательно. Построим так, как нам надо. И вообще, отпускай меня. Я тяжёлая.

– У тебя вес барана, – фыркнул муж, улыбаясь. На его лице сейчас разгладились морщины между бровей, зато появились у глаз, которые светились счастьем.

– Вот спасибо, нашёл с кем сравнить. Пошли хоть умоемся, раз у бани стоим, – проворчала я, хотя в душе была счастлива. Не знаю почему, но осознание, что мы покинем этот дом, построим свой, будем жить подальше от всех этих неприятных мрачных людей, меня воодушевляло и несказанно радовало.

– Пойдём, – в голосе мужа тоже были отчётливо слышны радостные нотки.

Зайти в баню не удалось: у двери на лавке лежал животом вниз тот самый мальчишка, который обещал принести мне воды для умывания. Вся его спина была располосована, кровила, местами порезы были глубиной в палец.

– Лиам! – воскликнула, подбегая к мальчику. – Кто? Кто эта тварь?

– Тише, успокойся. Он раб, – как само по себе разумеющееся сказал Анрэй.

– Он ребёнок! Лиам, потерпи, я сейчас что-нибудь придумаю, – я лихорадочно заметалась вдоль бани. – Анрэй, мне нужна вода, желательно кипячёная, а ещё заживляющая мазь или отвар, чистая ткань на бинты. Господи! Есть же здесь ранозаживляющая мазь?

– Куинн, успокойся! – рыкнул муж. – Я сейчас приведу Кару, она знает, что делать.

– Хорошо, – пробормотала я, – только быстрее.

Я снова подошла к ребёнку, аккуратно, стараясь не задеть рассеченое ухо, погладила по голове. Феликс, усевшись рядом, чуть слышно поскуливал.