Бар «Жигули» соответствовал аттестации Яны. В витрине открывался вид на лавки, в глубине за стойкой оказался зал с кожаной мебелью.

Сергей оказался за одним столом с какой-то компанией, которая то расширялась, то сужалась, его даже привлекали к разговору, знакомились, он иногда отпускал производственные шутки, которые воспринимались как пародия на совок, хотя пародией не были. Выяснилось, что ничего многоумного и профессионально специфического собеседники не говорили. Термины заменяли какие-то фамилии и названия фирм, которых Сергей, разумеется, не знал. Но поскольку имен было больше, чем названий, можно было догадаться, что у нас работают не с фирмами, а с людьми – такова уж специфика российского бизнеса. Имя, кем-то произнесенное тут же подхватывалась, одобрительно или неуважительно, растаскивалось, почти что уничтожалось. По крайней мере, более не упоминалось. Наверное, так действуют санитары природы. В какой-то момент Сергею захотелось выйти на улицу – поплыла голова. Но он усидел. За столом кроме него остались некая девица и еще двое ребят, увлеченно что-то обсуждавших. Сергей решает поддержать беседу. Вспоминает про дядю Петю. Но удерживается. Тяжело, жирно и долго шутит, пока некая девица грубо не произносит:

– И что, это смешно? – скривилась.

– Конечно, смешнее было бы дать что-то модное, одобренное, узаконенное. – Ошалевший Сергей обижается. Машинально свернул голову бутылке, выплеснул не глядя сок из стакана, наполнил его до краев и выпил. – Высунутые языки Дали и тому подобное. – Трупоедка с удовольствием чмокнула. – И хер куда-нибудь добавить. Был у нас творец. Дело было в общаге. Поссорился с камендой, она его выставила. Так перед уходом он… А там система коридорная, электрические плиты стоят в отдельной комнате в каждом крыле… Он перед уходом пошел на дорожку не на унитаз, а на противень. Включил духовку, присел на дорожку, одел рюкзак и ушел. А через час понеслось… Духовка разогревалась долго. Но часа хватило… Запах – сдохнуть. Все ищут понять, не могут. Кстати, каменда и нашла. Аж руками всплеснула, типа, творческие люди, мать их, взяли – и насрали! – Девица снова хихикнула. Сергей не заметил и продолжал. Девица хохотала уже над ним. До смехового спазма. Она так билась, что совпала с ритмом звучащей в кабаке музыки. Ну и разумеется, когда частота совпала, произошел резонанс, ее вышвырнуло из кожаного кресла и она пошла бродить, рассказывая про чудного мужика (она употребляла другое слово, короткое и глухое) и показывая на него пальцем. Она нашла свою тему для разговора – ей было хорошо. Кто-то тут же придумал, в какой ролик его можно было бы засунуть и какой товар рекламировать, и какому врагу эту идею продать.

Очаг жизни, в котором оказалась Яна, был поспокойнее. Наша героиня помнила пару фамилий и названий фирм, могла их подхватить и сошла за свою. В данный момент она пыталась добиться чего-нибудь практически ценного от очередного собеседника:

– Может взять какую-нибудь оригинальную концепцию, реализовать, потом продать. Ведь такое бывало. Почему не повторить. – ответом были заумные рассуждения. Дельный совет один:

– Лучше что-нибудь содрать. Проверенное. А то придумаешь, а у тебя своруют.

– А как доказать, что идею украли.

– Да, никак. А еще лучше получить какой-нибудь социальный заказ. Или антирекламу. Этакое мнимое убыточное покаяние.

– Мнимое?

– Ну да. Убыточное покаяние не бывает убыточным. А насчет социальной рекламы – это вообще тема, которую еще копать и копать. На Западе на этом такие деньги делают. А у нас пока никак. Лучше тебе поговорить с маркетологами.