– А поближе можно? – Сразу же спросил его отец.

– Увы, но пока нет, – вздохнула. – У меня в классе тридцать один человек. Мы только разобрались, кого и с кем сажать. Пусть Артемий пока посидит так, я понаблюдаю за ним, и на следующей неделе уже буду думать о переселении. Многое зависит от характеров детей.

– Миш, а тут клево! – Подал голос Артемий, счастливо осматривая кабинет.

У меня вздернулась бровь.

Мужчина прикрыл глаза и улыбнулся. Он смотрел на меня, не открываясь, и это напрягало.

– Артем мой племянник, – пояснил Михаил. – Я его опекун с недавнего времени и ничего не смыслю в детях.

– Вам повезло, – нервно хохотнула, потому что мужской взгляд скользил по моей шее, опускаясь все ниже и ниже, – у меня их больше тридцати.

– Надеюсь, не своих? – Пошутил Морозов.

– Из своего у меня только бабуля, – пробурчала я, вспоминая веселую ночь. – Но тоже за ребенка сойдет. Итак, мне нужны ваши данные. Внесу в родительский и общешкольный чат. Сегодня Артемию выдадут учебники. У вас получится встретить его со школы, портфель будет неподъемным?

– Да, конечно, напишите только, во сколько заканчиваете, подъеду.

– Вот и договорились. Не переживайте, у нас в школе очень хорошие педагоги. – Посмотрела на часы. – У меня урок начнется через десять минут, мне пора встречать детей…

Поймала себя на мысли, что хочу увидеть Морозова еще раз. Желательно без пальто, рубашки и штанов. Мне же надо описать некроманта! Детально. Жар прилил к щекам, и я поспешила сделать глоток кофе. Вот честное слово, это все из-за воздержания! Увидела красавца и поплыла… А если он мерзавец? А если абьюзер? С такой-то внешностью!

– Еще увидимся, Эльвира Кирилловна, – тепло на меня посмотрел, перевел взгляд на племенника и поднял кулак вверх. – До встречи, Артемыч, веди себя прилично, не пугай классную… руководительницу.

И голос у него обалденный… Бархатный, с хрипотцой.

Срочно! Срочно надо подобрать слюни и перестать их пускать на незнакомого мужика.

А пока… Пока, Эля выдыхай и работай.

11 декабря, среда

Одиннадцатого декабря, в среду, мое утро началось «весело». Казалось бы, и так неделя выдалась тяжелой, так еще и бабуля упала с табуретки и повредила ногу.

Зачем она взобралась на нее и пыталась открутить горящую лампочку из плафона – вопрос, на который ба не соизволила ответить.

Мы сидели в хирургии и ждали врача. То, как мы добирались до больницы отдельная история, которую без бутылки вина не расскажешь. Мы уже сходили и сделали рентген, результаты которого уже у доктора.

Лариса Ивановна сидела тихо и боялась на меня смотреть.

– Зачем? – Снова спросила ее. – Что за блажь тебе каждый день в голову стукает? Вчера мне снова звонили соседи и жаловались, что я могу быть и потише. Видите ли, радуюсь громко, что мужика привела… Ба, я понимаю, что ты глухая, но если смотришь фильмы для взрослых, то звук убирай. Мне вчера было дико стыдно за то, чего я не делала.

Молчит. Отвернулась. Вздохнула.

Я окинула взглядом коридор. Недавно в больнице сделали капитальный ремонт, вбухав кучу денег. Но как это и везде водится, бюджет попилили и отремонтировали на шаткую троечку.

– Вот как мне теперь работать, а? Тебя ни на минуту нельзя оставить одну.

– Справлюсь я.

– Ну-ну, – буркнула я. – На костылях до туалета осилишь? Нет. Надо будет ведро купить и памперсы.

– Я тебе что, сосунок какой-то?! – Возмущенно прокричала ба. – Не буду я носить памперсы! Ты мне еще соску в рот засунь и с ложечки корми.

– Тогда прекрати себя вести, словно тебе пять лет, – прошипела. – По-любому, лампочку отвинчивала из-за очередного спора с дядей Сашей.