– Встретились? – только вспомнила о ней и – новое сообщение в чате от Яны.

– Нет пока.

– Расслабься. Все будет хорошо. Я давно его знаю, он очень основательный: если решил увидеться, значит с его стороны все вопросы закрыты.

Вопросы закрыты…

– С моей вроде тоже, но чем черт не шутит. Я порой сама не знаю, чего от себя ожидать! – настрочила я, не забывая оглядываться по сторонам.

– Думаю, и на этот счет Яна его проинструктировала, – подключилась Луна.

– Маша, Никита не похож ни на твоего бывшего мужа, ни на кого другого! Его не надо будет воспитывать. Вот это все – давать деньги на подарки для себя же, ревновать к непонятным подругам – исключено. Это другая лига, понимаешь? – продолжала продавать Яна. – И он готов к семье и детям.

– Ладно, ладно! Я просто приехала посмотреть. Отвезу домой и уеду.

Или можно уехать сейчас, сказать, что срочно надо? Он же тут не один, доберется как-то с друзьями. Поздно. Идет! На всякий случай втянула живот и выпрямила спину. На мне были очки, но рассмотреть его не получалось все равно, поэтому я аккуратно оттянула пальцем в сторону внешний уголок левого глаза: какая-то странная шапка набекрень и гигантский пуховик нараспашку, не толстый, но лишок есть, ноги кавалериста, – да, на моих бывших точно не похож.

Подошел ближе, и я увидела и начинающиеся залысины у висков, и курчавые волосы, торчащие из-под ворота мятой кофты. «Э-э-э, везем домой и прощаемся».

«Мари?» – остановился у машины.

Я кивнула, пытаясь скрыть свое разочарование. М-да, ради этого и голову мыть не стоило. Показала рукой на машину: «А вот и карета». Он повез чемодан к багажнику и несколько минут там копался, а когда сел на пассажирское сидение, протянул мне ладонь: «Сувенир из Таиланда».

В ней лежал кулон из коричневого камня в форме цилиндра на черной веревочке. Я такое не ношу и вообще не поняла, что с этим делать. Никита расправил веревочку и повесил кулон на зеркало заднего вида: «Подумал, что интересно будет смотреться в машине».

Я натянула улыбку и сказала: «Неожиданно, спасибо», – завела машину и тронулась с парковки, но, кажется, не смогла скрыть разочарование. Он продолжил:

– Мы были на рынке в Бангкоке, он огромный. Там много изделий из дерева и кокоса.

– Я люблю аутентичные вещи, – не молчать же всю дорогу.

– У меня полчемодана оттуда: везу ступку для растирания специй, панно на стену, корзину для белья. И еще подсвечник, но он не новый, б/у, или винтаж, как сейчас говорят.

– А я в юности, на «барахолке», продавала мамины старые, простите – винтажные вещи.

– А я с точек кваса по городу начинал.

– Надеюсь, не винтажного.

Я рассмеялась от своего же остроумия, но тут же продолжила, чтобы сгладить ситуацию:

– Это вообще интересно, ретро. Я вот собираю тарелки старые – «Общепит». Когда-то с друзьями тусовались на турбазе, и там были эти тарелки. Я одну прихватила на память, с тех пор коллекционирую – то подруги дарят, то на блошках нахожу.

– Моя семья работает в сфере общественного питания. Были такие когда-то в наших столовых, но сейчас уже не в ходу.

– Если еще встретишь, имей меня в виду, – я киношно приспустила очки на переносицу и подняла брови.

– Помню эту кофточку, – переключил он внимание и впервые улыбнулся.

– Серьезно? Откуда? – я напряглась, потому что за нами не водилось какой-то примечательной истории.

– Ты была в ней в баре, когда Яна приезжала прошлым летом.

– Я тебя там совсем не помню. Думала, мы виделись однажды на ее дне рождения, – хотя, честно говоря, и там Никита не особо запечатлелся в памяти.

– Ты была хмельная, с пареньком каким-то.

– Вообще-то это был мой муж.