Моё появление в офисе, конечно, вызвало небольшой переполох. Нет, никто в обморок не упал, как это происходит в подобных случаях в фильмах. Мне даже стало немного обидно – не каждый же день люди встречают коллегу, вернувшегося к ним с того света. Офис-менеджер Люда сняла плакатик с моей фотографией и выкинула его в мусорную корзину с каким-то едва промелькнувшим сожалением о зря сделанной работе.

Директор филиала утянул меня в свой кабинет и, расчувствовавшись, налил водки в два стеклянных напёрстка.

– Платон, – сказал он мне, держа стаканчик перед лицом, – я уж думал, что ты всё. Как тебе удалось-то? Я по телевизору видел, там от самолёта одни осколки остались. Трупы опознать не могут, по кусочкам людей собирают!

Я неопределённо махнул рукой.

– Ты молоток, Платон! Настоящий мужик! Что нам, русским мужикам, какие-то катастрофы? Давай-давай, выпьем. Ах да, ты же не пьёшь, я забыл…

Он сглотнул свой стаканчик, потом залпом осушил и мой. Крякнул, помолчал немного и стал рассказывать мне о текущих делах.

Расчёты по новой акции для филиала были поручены Леночке из отдела рекламы (я горестно вздохнул – за ней обязательно нужно всё перепроверять). Работу со счетами отдела взял на себя сам директор филиала. Встречи же с подрядчиками, ради которых, собственно, я и летел в Самару, проводил без меня Олег Солодовников, мой коллега из петербургского офиса, прибывший сюда ещё на прошлой неделе. Он вот-вот должен был вернуться с последней из этих встреч.

Олег был одним из тех немногих, на кого я всегда мог положиться. В этом невысоком, полноватом, неэффектном с виду тридцатилетнем мужчине с белёсо-голубыми глазами и вечно неаккуратной причёской дремали великолепные организаторские способности. Я далеко не сразу раскрыл его, да и сам он был не из тех, кто легко открывается. Пару лет назад я взял его себе в отдел менеджером по наружной рекламе – и он привёл в порядок изрядно запущенное хозяйство, оставленное предшественниками. После этого я осторожно стал поручать ему организацию то одной, то другой рекламной кампании – и Олег настолько хорошо справлялся с моими заданиями, что я с радостью переложил всю тактическую работу на его плечи, оставив себе ведение стратегической линии, разработку новых идей и контроль выполнения задач. Постепенно мы сблизились с Олегом, стали вести беседы на нерабочие темы и даже изредка совместно коротать вечера в питерских кофейнях. Мне было сложно назвать другом кого-то из своих знакомых, однако ближе всего под это определение подходил именно Солодовников.

Олег вошёл в офис с устало-деловитым видом, который я легко прочитал бы как «встреча состоялась, не все наши условия приняты, но к компромиссу мы пришли». Люда с ресепшн крикнула ему:

– Олег! Платон приехал!

– Приехал? – Солодовников ошалело посмотрел на секретаря. – Где он?

Рванулся в коридор – и сразу же перехватил меня на выходе из кабинета директора.

Вот Олег действительно смотрел на меня, как на восставшего покойника. Несколько секунд. Испытующе. Потом как-то внутренне обмяк и хлопнул, наконец, по моему плечу:

– Ну ты даёшь, старик! Как так получилось? На рейс опоздал?

– Да нет, не опоздал. Я вылетел в том самолёте.

– И как же так вышло, что ты здесь, с нами, а не размазан по полям Нижегородской области? – Олег слегка сморщился, как будто представив что-то очень болезненное.

Я шутливо поднял руки, мол, сдаюсь.

– Давай не сейчас. Вечером сядем в какой-нибудь кафешке, я тебе всё расскажу.

День, впрочем, в нормальную колею так и не вошёл. После обеда в офис заявился вдруг человек в штатском, напугав Люду красной корочкой. Он спросил меня. Мы уединились в переговорной.