Доктор Ландау два года бесплатно предоставляла помощь Джулии. Их свела добросердечная тётушка, попросившая заглянуть троюродную племянницу в продуктовый магазин у дома, где она жила. Там, с её слов, работала одна совсем юная девочка, что круглый год носила водолазки под самое горло и брюки в пол. Появившиеся ожоги на лице подозрительной формы стали последней каплей в терпении женщины. Дальнейшее бездействие она попросту не смогла бы себе простить до конца жизни. Потому-то и обратилась за помощью к дальней родственнице – преуспевающему психотерапевту.

Можно сказать счастливое стечение обстоятельств. Но на деле доктору пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы вытащить всё ещё кровоточащую самооценку двадцатилетней девочки из кромешной бездны отчаянья. В ней едва теплилась жизнь. И всё сложилось бы хорошо, если бы у этой девочки не произошёл перегиб в обратную сторону.

Теперь же Аннель постоянно беспокоилась, как бы абсолютно потребительское и несерьёзное отношение к мужчинам не вышло Джулии боком. Одновременно с тем, как её общее состояние улучшалось, в голове у неё формировалась и крепла крайне специфическая система ценностей, перед которой доктор Ландау оказалась бессильна из-за пережитых сексуальных унижений, что глубже всего отразились на травмированной психике.

Именно поэтому последние пять лет Джулия видела в сильном поле исключительно источник удовольствия и добывания всевозможных благ. Она не навязывала другим своё виденье, не пыталась раскрыть глаза влюблённым девушкам на пороки и недостатки их избранников. Но свои убеждения, если её кто-то пытался пристыдить, отстаивала со всем пылом и жаром.

– Если бы у нас легализовали однополые браки, то я бы на следующий день прибежала делать тебе предложение, – стискивая Аннель в объятьях, возбуждённо выпалила она. И чмокнула её в ухо, отчего в том зазвенело. – Люблю тебя до потери сознания.

– И когда ты уже его потеряешь?..

– Кого?

– Сознание это.

– Ты ж мой ворчливый бурундучок, – щипая её за щёку, принялась сюсюкаться Джулия. – С этими очаровательными ямочками. Так бы и расцеловала.

– Иногда я начинаю сомневаться в твоей гетеросексуальной ориентации. Ты точно по мужчинам, или теперь ещё и на женщин потянуло?

– Я не мешаю любовь с сексуальной разрядкой. Сколько бы у меня этих подстилок ни было, ты – моя единственная ненаглядная.

– Серьёзно, временами ты меня сильно пугаешь…

Аннель подхватила коробку со своими пожитками с прошлого рабочего места и вместе с подругой направилась к выходу из столовой. Зашли в лифт и только обрадовались отсутствию попутчиков, как закрывающиеся створки остановила мужская ладонь.

Опустив на пол коробку, Аннель нажала на кнопку раскрытия дверей и оказалась лицом к лицу с застывшим перед ней Роландом. Они не пересекались и толком не общались с того самого вечера, когда вполне приятное свидание не слишком изящно перекочевало в полицейское расследование необоснованной вспышки вандализма.

За спиной у него сомкнулись створки, и лифт пришёл в движение.

– Привет, давно не виделись, – как-то натужно радуясь, поприветствовал он её. И стоило взгляду голубых глаз перескочить на Джулию, как выражение его лица стало куда более расслабленным. – Как обычно, в компании своей горячей подружки.

– Слюнки подотри, – надменно бросила она, врубив режим стервы.

– Привет, у тебя всё нормально? – с дружелюбной улыбкой Аннель попыталась смягчить осадок от тона подруги, хоть улыбаться конкретно ему и не хотелось.

– Нормальнее не бывает, – отмахнулся Роланд.

– Какая жалость, – не унималась Джулия, на лице у которой теперь расцвела язвительная ухмылка. И что на неё нашло?