– Чего пишешь?

Малявка испуганно дёрнулась, отчего на тетрадном листе появилась абстрактная загогулина. Корвенко засмеялась, а девочка в ужасе уставилась на кляксу:

– Что же мне теперь делать?

– А что тут сделаешь? – Лёля взяла тетрадку и посмотрела на обложку. – Вот не думала, что ты Михаил Спирин из третьего «Б»!

Илона выхватила тетрадку и быстро побежала прочь. Корвенко хотела догнать её, но раздался звонок. На следующей перемене малявка стояла на своём обычном месте. Лёля подошла к ней и молча выдернула тетрадку:

– Так, теперь ты Елизавета Потанина. Это действительно ты?

Девочка затрясла головой так, что это можно было расценить как «да» и как «нет».

– Как тебя зовут? – решила не отступаться Корвенко.

– Илона… – чуть слышно прошептала Левина.

– Как-как? Илона?! Ничего себе… – Лёля отдала тетрадку. – Ты что, за весь класс уроки делаешь?

– Не за весь…

– Скажи мне, Илона, – девочке доставляло удовольствие произносить это чудно́е имя, – почему ты за других пашешь?

– Мне нетрудно, а они просят…

– Значит, так, – Корвенко заговорила неожиданно жёстко. – Мы сейчас пойдём в твой класс!

– Зачем? Не надо!

Лёля взяла упирающуюся Илону за руку и решительно направилась к двери с табличкой «3 «Б». Поговорив по душам с Мишкой Спириным и Лизой Потаниной, Корвенко свою внушительную речь закончила так:

– И если я ещё раз увижу…

Надо отметить, что Ольга Корвенко – староста 5-го «А» – была непререкаемым авторитетом среди с первого по седьмой классов школы № 160. Активистка, красавица, умница – в общем, любимица учителей, мечта мальчишек, гроза девчонок. С этого исторического дня Илона стала смотреть на неё как на богиню. В классе Левину заметили и зауважали – ещё бы, с самой Корвенко общается! А Лёля и сама не могла понять, почему так заинтересовалась бесцветной третьеклассницей.

– Что так долго?! Будто не в соседнем подъезде живёшь! Давай, давай, заходи быстрее! – Макаров кричал, стоя у открытой двери.

– Что случилось, Викеша? Что за спешка?

– Никто мне не верил, даже ты! А я сделал это!!!

Макаров потряс перед Илоной банкой, в которой пересыпался белый порошок.

– Что это? – спросила Левина, обеспокоенная его состоянием.

– Гидростатический ионообразующий расщепитель! Вот как я назвал своё сокровище! Сокращённо ГИР – бомба для употребления внутрь!

Илона решила не торопить события, зная, что он сам всё расскажет, как только выплеснет эмоции. Она пошла на кухню и включила электрочайник. Раз в полгода Илона заменяла чайник, поскольку Макаров включал его не проверяя, есть ли внутри вода. В холодильнике со вчерашнего дня оставалось два эклера с фирменным заварным кремом от Илоны. Макаров очень их любил, и Левина удивилась, увидев, что не всё съедено. Более того, она поняла, что и вчерашний обед не тронут.

– Викеша! Ты что, не ел ничего?

Макаров что-то выкрикивал из комнаты, а она уныло думала: «Сколько же раз это всё будет повторяться? Живу в бесконечном дежавю…» Викеша через день влетал на кухню и вопил:

– Я – гений! Смотри! Вот я теперь им покажу!

Кому «им», что покажет?! Илона в такие моменты чувствовала себя обречённой.

– Посмотри, что я изобрёл!!!

Поначалу Левину очень интересовали научные изыскания Викеши, но они всегда оказывались полнейшей чушью. Да и что можно ожидать от человека, который понятия не имеет о том, что такое химия? Ни одной формулы он не знал, книг не читал. Ему просто нравилось всё смешивать. Кефир с марганцовкой, рассол с содой, сахар с солью, муку со стиральным порошком. Такая вот бытовая в буквальном смысле химия.

Викешина лаборатория, которой он так гордился, была не чем иным, как маленькой комнатушкой, где когда-то тихо жила и так же тихо скончалась во сне его мама. В убогом помещении стояли стол, стул, продавленный топчан и небольшая железная клетка в углу. На столе в абсолютном хаосе валялись ошмётки продуктов; банки, заполненные непонятно чем; ненужный хлам, который Макаров ежедневно собирал на дворовой помойке: обрезки труб, стопки газет, тряпки, стекловата. Откуда-то приволок химический штатив и неисправный микроскоп. Что со всем этим делал Викеша, Илона не знала, но периодически он выскакивал из этой комнаты с пол-литровой банкой в руках, где плескалась очередная омерзительная жидкость, и кричал: