– Знаем мы таких честных, – проворчала женщина, но всё же сходила к себе и принесла железную чашку без ручки и алюминиевую ложку.

– Спасибо вам большое, – как можно более искренне сказала я и дрогнувшим голосом вновь добавила: – Спасибо.

Первый раз в жизни я находилась в настолько затруднительной ситуации. У меня не было элементарных базовых вещей и даже возможности обратиться к кому-нибудь из близких за помощью. Ни к увиденной в воспоминаниях бабке, ни к её сынку доверия не было, как, впрочем, и к ублюдку Артуру. Странное и необычное чувство зависимости от милости чужого человека мне очень не понравилось, но, к сожалению, пока я не могла ничего изменить. Приходилось приспосабливаться и переступать через свою гордость.

– Ешь уже! – отмахнулась женщина и повелительно добавила: – Потом, как закончишь, принесёшь мне тарелки с дальнего стола. Поняла?

– Да, – кивнула я и тут же набросилась на еду.

Каша оказалась незнакомой, очень странной на вкус и явно сваренной на воде. Только вот выбирать не приходилось, и я смолотила её в мгновение ока.

– Первый раз вижу, чтобы сечку так быстро ели, – прокомментировала увиденное женщина, а затем, пока я чистила варёное яйцо, принесла ещё одну порцию каши и хохотнула: – Тётя Клава сегодня добрая.

– Спасибо большое, – обрадовалась я и расправилась с новой тарелкой так же быстро, как и с предыдущей. Затем пришла очередь яйца и разбавленного едва сладкого чая с двумя кусочками свежего хлеба.

Оставив закреплённые за собой приборы на столе, я отнесла свои тарелки женщине.

– Когда придешь на следующий приём пищи, то заноси пустую тару через другую дверь, которая на коридоре. Увидишь, как делают остальные, – сказала она мне.

Я кивнула, а затем подошла к дальнему столу, за которым недавно сидели девочки-подростки. Конечно же, убираться за ними мне совершенно не хотелось. С куда большим удовольствием я бы закинула эти тарелки с размазанной кашей им за шиворот. Однако меня об этом попросила местная работница, которая, несмотря на крик и внушительный вид, отнеслась к избитой девушке по-человечески. И чашку с ложкой дала, и лишней порции не пожалела, которая была очень даже кстати.

Осмотревшись, не видит ли кто, я взяла в руку чьё-то нетронутое яйцо, затем смела скорлупки, лежащие прямо на столе в одну из тарелок и отнесла всё это на раздачу, при этом успев закинуть добычу в уже свою металлическую кружку.

– Спасибо вам большое. Я обязательно всё верну, – ещё раз поблагодарила я за её приборы.

«И за то, что сказала убрать на столе, позволив мне раздобыть ещё одно варёное яйцо, – подумала я, – белок моему ослабленному организму лишним точно не будет».

– Иди уже, поправляйся, – отмахнулась она, а я, взяв новое имущество, направилась в палату.

– Эй! Чучело! – В холле у окна меня уже ждала знакомая троица симпатичных девушек, с уродующими их лица подленькими ухмылочками – Так ты, оказывается, уборщица? Может, тогда у нас в палате уберёшь?

От сказанного они сложились в приступе хохота, искоса продолжая следить за моей реакцией.

Я, конечно, человек не конфликтный. Считаю, что лучший способ избежать проблем – промолчать, что мне с этими девицами детей не крестить, поэтому и обращать внимание на их слова не стоит. Однако моя психика за сегодня выдержала столько сокрушительных ударов, что я всё же не справилась с эмоциями и, дождавшись, когда противный смех утихнет, ответила.

– За свиньями – не убираю.

Улыбки с лиц девчонок пропали как по волшебству.

– Что ты сказала? – нахмурилась самая рослая из них и, сжав кулаки, с угрозой добавила: – Мне показалось? Или ты, уродина, назвала нас свиньями?