– Где генерал? – спросил он.

Мы отправились к Серафиме. Та при виде давнего друга свистнула и сказала:

– Ты часом не влюбился?

– У меня выходной – это раз, я пришел в гости к двум красивым женщинам – это два, сегодня мой день рождения – это три.

– О господи, – простонала Серафима. – Я ж забыла совсем, прости непутевую, это все неприятности. Лика, собирай на стол, а я пойду чего-нибудь пошарю.

Пока я собирала на стол, тетка вернулась, держа в руках красиво оформленную коробку с набором для бритья. Из чего я сделала вывод, что подарок для дорогого друга был припасен заранее. Пока они поздравлялись и обнимались, я вспомнила про кружку, что привезла в виде презента своей неразумной тетушке, да так и не вручила из-за свалившихся на нашу голову неприятностей. В общем, я не ударила в грязь лицом и тоже поздравила Владимира Петровича. Как тот не прослезился, ума не приложу. Но остался очень доволен. Мы сели за стол, выпили, как полагается, за его здоровье и целых полчаса говорили только об имениннике. Через тридцать минут тетка Серафима, решив, что этикет соблюден, вернула нас к мрачной действительности.

– Что ж, пора поговорить о деле.

– О деле так о деле, – хмыкнул Володя. – Итак, Правдин Сергей Константинович, по кличке Циркач, двадцать шесть лет, не судим, женат, дочь пяти лет, жена домохозяйка.

– И что? – нахмурилась Серафима.

– А чего ты хотела? Слушай дальше. Отец и мать алкоголики, парня воспитывала парализованная бабушка. Объяснять, что это значит? Хорошо учился. От соседей и учителей отзывы только положительные. В настоящее время ни с родителями, ни с запойной сестрой отношений не поддерживает. Женился очень рано, супруга старше его на пять лет. Знают друг друга с детства, в одном дворе росли.

– Уже кое-что, – вздохнула Серафима.

– Имеет репутацию серьезного, умного, сдержанного и весьма опасного человека.

– Это в двадцать-то шесть лет? – удивилась тетка.

– Я тебя сейчас еще не так обрадую. Циркач в своем роде бандит редкий. Отличный семьянин. К женщинам равнодушен, любовницы не имеет, шлюх терпеть не может, надо полагать, сказывается суровое детство. В бане и то без баб парится.

– Это уж вовсе никуда не годится, – закручинилась Серафима.

– Чем богаты…

– А почему у него кличка такая странная? – спросила я. – Он что, в цирке работает?

– Циркачом его прозвали после того, как прошелся по карнизу девятого этажа.

– По нужде или так, для удовольствия? – спросила тетушка.

– От милиции уходил. А мог бы не суетиться, переночевать у нас, а с утра домой. Гонор, одним словом. В общем, ушел и получил кличку Циркач. Еще вопросы есть? Вопросов нет. Извините, девочки, лично я за вами хоть на край света, но на чем вы Серегу Правдина поймаете, ума не приложу.

– Какая у него, однако, фамилия для бандита, – покачала головой Серафима.

– Ага, как на заказ, – согласился Владимир Петрович.

Я хранила молчание. Задача была явно невыполнимой, и я втайне радовалась. А зря.

– Что ж, – сказала тетушка, – негусто, но и не пусто. Значит, семьянин. Хорошо.

– Чего ж хорошего? – удивился Владимир Петрович. – Я тебя сразу предупреждаю, он не клюнет. А если вы в кабаке к нему приставать начнете, он скорее всего нацелит вас шагать довольно далеко, причем в грубой форме.

– Вот-вот, – подала я голос, – к тому же я совершенно не способна приставать к мужчинам в этих… в кабаках. Говорю сразу, у меня не получится.

– За что тебе деньги в твоем театре платят? Не может она… А тебе, друг мой Вовка, я со всей ответственностью заявляю: нет такого мужика, которого нельзя взять за яйца.

Я собралась покраснеть от такой грубости, но передумала и только рукой махнула, а Серафима, глядя в потолок, продолжила: