С критикой история не легче. Когда вас критикуют, подразумевая именно критику, это малоприятно и всегда непросто воспринимается. Мы же у себя самые лучшие и любимые, как же это так – нас критиковать?! Нам можно, вам нельзя, потому что по-другому нам не нравится. Когда мы критикуем, нам нужно сообщить изначально что-то противоположное тому, что нам сказали или сделали. Отрицание позиции или действия уже достаточно, чтобы вас приняли в штыки, какие бы благие намерения ни были. Для усиления эффекта многие еще дополняют критику фразами вроде: «Ты в своем уме?», «Что за ерунда?», «Ты вообще не прав», и это еще самое мягкое. Как тут услышать, что же до нас с вами все же пытаются донести? Психика так устроена, что обычный человек, скорей всего, включит защитную реакцию (отрицание, обиду, закроется) и смысл сказанного так и пройдет мимо. В этом отличие критики от всей прочей информации: мы в принципе не склонны сразу ее воспринимать такой, какая она есть. Лишь немногие готовы сразу услышать то, что за ней стоит. Когда напрямую говорят: «Ты дурак», это обидно, но, когда под этим подразумевается: «Меняйся, ты все сможешь», это уже не обидно и является той самой нужной поддержкой, которую мы все ждем от окружающих.

За критикой далеко не всегда стоит желание обидеть и несогласие, иногда под критикой прячутся весьма добрые намерения. Вспомним пример с желанием умереть из таблицы выше и критику данного поступка. В моем понимании, это как раз проявление заботы. Здесь речь больше о поддержке, пусть и сформулированной не сильно позитивно, но это лучше, чем дать флаг в руки и отправить вниз с крыши или с пистолетом наперевес далеко не к светлому будущему.

Моя дорогая Софа сталкивается с неприятием критики каждый раз, разговаривая со своей подругой Юлей, которая привыкла к формату общения со стоячими овациями. Как только любое ее действие или позиция ставится под сомнение, она жутко злится, огрызается, хотя сама за словом в карман не лезет. В случае очередной глобальной проблемы, при которой Юля первым делом несется плакать в Софину жилетку, требуется лишь поддержка в самых нежных и тактичных выражениях. Даже если Юля собирается сотворить что-то совсем уж за гранью добра и зла. Софа у меня дама прямая, как столб, потому врать и лукавить по чьему-то велению никак не может себя заставить. Юля же дико обижается, если Софа отговаривает ее от поисков новых проблем на свои вторые девяносто и предлагает решение проблемы, за которым к ней пришли рыдать в жилетку. С годами, благо Софа стала тактичнее, а Юля мудрее, непонимание случается реже, а дружба крепче.

Конец ознакомительного фрагмента.