Как драже, дарить звёзды россыпью…
А она идёт мягкой поступью…
И сентябрь к ногам таксой ластится,
И ладошки клён красит в красный цвет.
Будем жечь костры из листвы и фраз —
До зимы ещё время есть у нас…
Букашка
вот ползёт букашка
по моей руке
мне уже не страшно
висеть на волоске
мне уже не больно
быть одною из
только вот невольно
всё тянет глянуть вниз
что там под ногами?
твердь, вода, огонь?
мыслей оригами
кружится посолонь
небылью ли… былью…
близко… далеко…
а букашка крылья
расправила легко
и вот-вот отважно
в далёкие края
подожди, букашка!
постой! а как же я?
Что наша жизнь?
Однажды ты поймёшь, что жизнь – пустяк.
Пустой бокал с щербинками по краю.
Ты крикнешь небу: «Я так не играю!»
И купишь компас, кеды и рюкзак.
И в одиночку по волнам дорог,
по крышам леса, по лугам Вселенной.
Там встретится тебе обыкновенный
мечтатель и поэт – единорог.
Крылатый эрудит и полиглот,
Хранитель сказок, Повелитель радуг…
И опадают с веток чудо-сада
мечты и звёзды в снов водоворот.
Руины фраз безжизненных и слов
затопит время лунным половодьем.
И сам себе ты прокричишь: «Свободен!»,
сдувая смехом пену облаков.
И рухнут скалы боли и обид.
И разольётся млечная дорожка.
И ты забудешь слово «невозможно»,
ловя в ладонь дождинки Персеид.
И не спеша, по лунному лучу,
как Иешуа с Понтием Пилатом,
пойдёте с другом сказочно-крылатым,
болтая по-простому, без причуд.
И ты узришь начало всех начал.
И ты узнаешь тайны дня и ночи.
Единорог расскажет, если хочешь,
как ты себя забыл и потерял.
И ты увидишь – всё наоборот.
К чему ответы, если есть вопросы?
И ты поймёшь – всё до смешного просто.
И выход есть. Он там же, где и вход.
Ну, вот и всё. Пора, мой друг, пора!
Не расплескать бы полноту бокала…
И ты мурчишь себе под нос устало:
«Что наша жизнь? Игра, игра, игра…»
«и завыть бы волчицей, да нет луны…»
и завыть бы волчицей, да нет луны
и просить бы прощенья, да нет вины
и молитвы бы петь, только веры нет
и глаза бы открыть, только ярок свет
и рыдать бы навзрыд, да пуста душа
и взлететь бы, да злые ветра кружат
и успеть бы сказать, только в горле лёд
и любить бы взахлёб, только горек мёд
и простить бы врага, да не хватит зла
и принять бы себя, да сгорю дотла
и посеять бы радость, а вдруг пожнут
и пожить бы ещё, да пора
зовут
«Боже, храни наши души…»
Боже, храни наши души
в сухом и прохладном месте
детей своих непослушных
в который уж раз пожури
за то, что привыкли с азартом
гоняться за тем, что снаружи
и с каждой твоей колокольни
плевать нам на то, что внутри
Лети, мой бриг!
Камнем вниз или птицей на волю —
поди пойми.
Есть варенье из солнечных долек
и быть детьми.
Бесконечное, тёплое «мама»
в карман к мечтам.
Через боль и потери упрямо…
И аз воздам.
Время спицей в штурвале Сансары —
лети, мой бриг!
Нам отмерили щедро задаром
всего лишь миг.
Колесо повернётся бесстрастно,
и снова жизнь!
Ты в игру возвратился, участник,
теперь держись!
Здесь в почёте краплёные карты,
и правил нет.
Здесь судьба попадает с азартом
и в масть, и в цвет.
А тебе – всё с нуля, всё сначала…
И ладно. Пусть.
Бриг мой к пристани звёздной причалит,
и я вернусь.
Сказки города N
«В славном городе N зацветают махровые астры…»
В славном городе N зацветают махровые астры,
и плывут облака в свеженалитых лужицах окон.
В славном городе N все закаты тихи и прекрасны,
а рассветы прозрачно-чисты, как мечты о высоком.
В славном городе N горожане почти идеальны:
добродушны, щедры и улыбчиво-миролюбивы.
в славном городе N нет ни драк, ни скандалов банальных,
ни занудливых жён, ни мужей хамовато-ленивых.
Как рекламный проспект, фотография общая в цвете —
здесь и фикус, и кот, и семья в интерьере гостиной.
В славном городе N так послушны и ласковы дети,