«Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»4 – было предсказано в далеком тысяча девятьсот шестьдесят первом году. Здравствуй, коммунизм!!! Вот ты какой! Еще Ленин5 о тебе мечтал. Жаль, не дожил…
Но мы были рады этой свободе. Как наши родители когда-то оттепели шестидесятых. Не зная еще, чем все закончится. Казалось, все будет хорошо! Справимся! Перестроимся! А потом заживем!
В старших классах стали появляться вопросы, на которые мы хотели получить ответы.
Почему так? Почему этак? Кто прав? Кто виноват? Куда мы идем? Что будет?
Но даже у учителей ответов на наши вопросы не было. Или они их сами не знали. А так, детство, как детство….
3 «Б» класс. 1984 год.
У бабушки в спальне стоял сундук. Большой такой, черный. Слегка потертый сверху и с боков.
Мне маленькому было уж очень интересно, что же такое она там хранит?
Сундук открывался редко, и манил какой-то загадочностью, тайной.
Глядя на него, я вспоминал строки из моего любимого «Острова сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона – «Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рому…».
Мне всегда казалось, что там что-то есть такое, что я еще никогда в жизни не видел. И мне до зуда в ладошках хотелось в него заглянуть. Хоть на минуточку.
Став постарше и чуть похитрее, я все же сумел гвоздиком открыть маленький, совсем несложный, замочек и посмотреть, что же внутри. Лучше бы я этого не делал! Тайна исчезла.
Там были какие-то вещи, одежда, похоронный набор, старые газеты, фотографии. Обыденный обыкновенный набор любого пожилого человека…
Как-то бабушка меня позвала, открыла сундук и достала маленький алюминиевый крестик. Сказала, что этим крестиком во младенчестве меня крестили. Сделала веревочку, надела на шею: «Носи!».
Я, гордый тем, что бабушка соизволила мне дать что-то из своего заветного сундука, нараспашку, без всякой задней мысли побежал в школу.
И тут я столкнулся с тем, чего абсолютно не ожидал. Оказывается, в нашей школе и стране, крестик носить нехорошо. Сейчас бы сказали – не патриотично. А пионеру, еще и не по-советски. И когда мне велели его снять, я вопреки здравой логике и в силу характера, насупившись и исподлобья посмотрев на учительницу, сказал: «Крестик дала бабушка и, хоть режьте меня, снимать не буду!» И так и не снял.
За что впоследствии отгребал по полной от пионервожатой…
Тот старенький бабушкин крестик я потерял уже в зрелом возрасте. И даже не помню, где. Но с тех времен, сколько живу и себя помню, нигде и никогда, ни при каких обстоятельствах, его не снимаю. И надеюсь, что так будет и впредь.
Бабушка была еще жива, когда я стал священником. И даже принял ее исповедь перед смертью.
Не зря говорят: «Пути Господни не исповедимы». Все так и есть! Во всем Его воля! Нужно только принять ее и следовать ей…
Глава 1
Я умер. Взял, да и умер. В ночь с субботы на воскресенье.
Врач, который меня осматривал, как бы боясь, что его будут в чем-то упрекать, осторожно положил мою руку, в которой не было пульса, мне на грудь и сказал:
– Инфаркт. К сожалению, ничего нельзя сделать. Да и бесполезно. Даже, если бы приехали чуть раньше.
И протянув ко мне свою руку, закрыл глаза.
– Упокой, Господи, душу раба твоего… Вызывайте полицию.
На удивленный взгляд жены ответил:
– Так положено.
И перекрестился.
«Хорошо хоть православный, – подумал я. – Хотя, какая теперь разница? Теперь уже все равно…».
Мне сверху очень хорошо было видно его затылок, лысину и даже капли пота на ней. И мне так захотелось, аж до мелких мурашек по уже мертвому телу, его окликнуть:
– Эй! Посмотри наверх! Эскулап! Неужели не видишь? Вот он я! Живой! Эх ты! А еще доктор!