Она приоткрыла дверь и затаила дыхание. Одеяло Фриды сбилось и лежало у нее в ногах, а сама она мирно спала, обхватив одной рукой плюшевого пингвина. Маленькая грудь Натали тоже равномерно поднималась и опускалась. В первый критический год после их рождения Софи заводила будильник каждые два часа, чтобы проверить малышек. Теперь она заглядывала к близняшкам, только если просыпалась ночью, чтобы сходить в туалет. И вместо гнетущего страха, который сопровождал ее при этом раньше, появилась просто заботливая рутина. До этого момента. До звонка Роберта.
«Почему ты думала, что Феликс еще жив?»
Мягкий матрас прогнулся, когда Софи присела к Натали на кровать и откинула влажные волосы у нее со лба.
– Иногда я все еще так думаю, – прошептала она. Затем нежно поцеловала дочку в лоб и тихо заплакала.
Поиск
Так же как мы проживаем тысячи сновидений в нашей нынешней жизни, так же и сама наша жизнь всего лишь форма одной из тысяч жизней, в которые мы вступаем из другого более реального мира, возвращаясь снова и снова после смерти.
Лев Толстой
С каждым человеком приходит в мир что-то новое, чего еще не было, что-то первоначальное и небывалое.
Мартин Бубер
Врожденные дефекты и родимые пятна представляют наглядное доказательство реинкарнации и повторной земной жизни человека.
Ян Стивенсон
1
Возможно, это было из-за переутомления. Вероятно, столкновение произошло потому, что он не смотрел вперед, а вновь и вновь прокручивал перед глазами то видео.
Вчера Штерн больше не решился смотреть видео полностью. Он не хотел еще раз наблюдать предсмертную агонию Феликса. Поэтому сразу перемотал на именинника. Снова и снова разглядывал безымянного мальчика. В замедленном режиме, как стоп-кадр и в быстрой перемотке. После десятого повтора глаза Роберта были настолько раздражены, что казалось, он уже замечает красноватые дефекты изображения – следы износа диска.
В результате сегодня утром, после бессонной ночи, Роберт снова чувствовал себя таким же беспомощным и раздавленным, как в день похорон Феликса. Он потерял чувство реальности. Его рациональный мозг юриста был натренирован всегда смотреть на проблемы с двух сторон. Клиент или виновен, или не виновен. В настоящий момент личный кошмар, который настиг его вчера, ничем не отличался от трагедий, которыми Роберт занимался в профессиональном плане. Точно так же имелось два варианта: Феликс или мертв, или все еще жив. Мальчик с родимым пятном был как две капли воды похож на Штерна. Но это еще не доказательство.
«Доказательство чего?» – спросил себя Роберт, выходя из больничного лифта. Как всегда, когда он размышлял над какой-то сложной проблемой, перед его внутренним взором возникала пустая белая стена, на которую он прикреплял воображаемые бумажки с разными гипотезами. Для серьезных случаев у него в голове имелось что-то вроде уединенной комнаты, где он скрывался каждый раз, когда хотел собраться с мыслями. «ФЕЛИКС ЖИВ», – заглавными буквами значилось на самом большом листке.
«Но как такое возможно?»
Конечно, еще очень долго после похорон он задавался вопросом, не подменили ли Феликса. Но в тот момент он был единственный мальчик в отделении новорожденных. У трех других матерей родились девочки. Поэтому риск перепутать младенцев полностью исключался. Кроме того, еще перед вскрытием он убедился, что оплакивает своего младенца. Даже сегодня Роберт помнил то чувство, когда приподнял тельце на металлическом столе, чтобы на прощание погладить родимое пятно.
«Тогда все-таки переселение души? Реинкарнация?»
Штерн мысленно разорвал листок, прежде чем всерьез рассматривать эту версию. Он адвокат. И для решения проблем обращался к статьям закона, а не к парапсихологии. Как бы ни было тяжело. Он придерживался старого тезиса. «ФЕЛИКС = МЕРТВ», – написал он на третьем листочке и только собирался его зафиксировать, как мысли снова начали скакать и путаться.