– Нет, мам, я всё ещё предпочитаю джем.

– Хорошо-хорошо, вот твой джем и блинчики, – улыбнулась я, торопливо выставляя на стол угощение.

Блинов мы осилили только половину, вторая часть сиротливо лежала на узорчатой тарелке, молча умоляя доесть её до конца. Желудок хоть и резиновый, но всему есть предел.

– Мам, мы сегодня пойдем гулять? – спросил после завтрака Славик.

– Пойдем, но после обеда. Тебе нужно позаниматься, а то и так отстал от программы, а мне не мешало бы приготовить обед, не будем же мы целый день сегодня блинами питаться.

– Я бы питался, мне нравится, – заявил мне сын.

– Охотно верю, но делать так не правильно, еда должна быть разнообразной.

– Кто сказал?

– Учёные! Или ты хочешь с ними поспорить?

– Нет, пожалуй, я лучше поеду заниматься, чтобы до обеда успеть.

– Договорились, если что – зови.

– Хорошо, мама.

Сын уехал из кухни, а я принялась мыть посуду, попутно решая, что же приготовить на обед.

Так незаметно и быстро пролетели три дня, на завтра у меня назначено несколько собеседований с предполагаемыми сиделками. Предстоит выбрать из них самую подходящую, тяжело отдавать сына в чужие руки, он ведь такой беспомощный, его легко обидеть. Вариантов у меня нет, работать нужно, это понимает даже Славик, он без единого упрека воспринял новость о необходимости сиделки, а я нервничаю и переживаю, не в силах принять для себя окончательное решение и успокоиться.

На табло электронных часов зелёные цифры показывали 23.55, скоро полночь, а я ещё не могу заснуть, ворочаясь с бока на бок. И грустно, и трудно, и чего-то не хватает…

Раздавалось пение птиц, не назойливое, а тихое и мелодичное, будто связка серебряных колокольчиков, звенящая на ветру. Похоже, я вчера забыла задернуть не только шторы, но и закрыть окно. Лучи солнца настойчиво светили в закрытые глаза, стараясь проникнуть под защиту век. Открывать глаза и просыпаться не хотелось, я помнила, какой сегодня день, от этого становилось лишь тоскливее и редкие крохи желания вставать пропадали, не успев укорениться. Но и заснуть заново мне не удавалось. Придется всё же вставать, решила я, сладко потянувшись. Неожиданно под своими руками я ощутила не привычную гладкость постельного белья, а ворсистую поверхность. Резко открыла глаза и не поверила. Надо мной шелестела листва, и голубело высокое небо. Я несколько раз открыла – закрыла глаза, но картинка не поменялась, я никак не могла выйти из этого странного сна. Думаете это не сон? Тогда что? Нельзя же в трезвом уме и здравой памяти уснуть в своей кровати, а проснуться в лесу? Я думаю, что нет.

Что ж, если это сон и мне пока не удаётся из него вырваться, то почему бы не осмотреться. Я поднялась и с удивлением поняла, что на мне надето то самое черное платье, в котором я несколько дней назад гуляла по парку со Славиком, на ногах мягкие туфли и больше ничего. Я огляделась кругом, но кроме пятачка примятой, собственно, мною же травы ничего не обнаружилось.

Я внимательнее вгляделась в пейзаж. Это был точно лес, по этому поводу у меня не оставалось ни малейших сомнений. Но явно необычный лес, нет, тут трава не была синего цвета, и деревья росли вполне знакомых видов, бросалась в глаза его правильность до безобразия. Кроны идеальной формы, будто подстрижены неведомым садовником, веточка к веточке, листик к листику. В реальной природе такого не бывает. Трава короткая, мягкая, над ней возвышаются цветы, разноцветными лентами клумб выливающиеся в красивый узор. Можно подумать, что я попала даже не в лес, а в чей-то ухоженный сад.

Я мягко ступала по зелёному ковру, аккуратно обходя цветочные дорожки. Не то чтобы я боялась испортить чью-то собственность, на самом деле мне было жалко ломать такую красоту. Я шла не торопясь, рассматривая на своем пути дубовую рощу, нежно шелестевшую своими, хорошо узнаваемой формы, листиками. Птицы продолжали петь, разглядывая в свою очередь меня своими блестящими круглыми глазками. Я задалась вопросом, которым не так давно интересовался Славик, думают ли птицы. В эту секунду мне показалось, что вместе с порывом ветра по лесу, будто гигантский выдох, пронеслось: