Отражая первую атаку – штурм крепости немцами, – русские стреляли в ответ, обороняясь. Они отвечали на вражеские удары огнём артиллерии, всё увереннее прогоняя противника от крепости, и всё дальше рыли окопы и натягивали колючие проволоки.

А затем началась вторая атака. «Большие Берты» били восьмисоткилограммовыми снарядами по двухметровым стальным и каменным стенам крепости, разрушая их. Огонь вёлся залпами каждые пять минут.

С момента приезда в это место подружившиеся парни были неразлучны. Архип стал для Дана ушами, а тот – учителем для него. До войны Дан много читал. Он погружался в мир книг, чтобы сбежать от реальности. Этот мир был его спасением, пока не пришло время, когда любой день мог стать последним. У Архипа не было чёткого объяснения своим ощущениям, но он заметил, что в Дане сочетаются некая скованность, грусть и смелость. Наблюдая за ужасами вокруг себя, парень будто не испытывал ни капли отчаяния, он, казалось, уже пережил страхи, мятежные клоки в душе. А во время разговора с кем-либо его взгляд был прикован к собеседнику, Дан не отрывал глаз ни на секунду. В его карих зрачках таилась некая тёмная глубина, и, чуть ли не сливаясь с чёрными волосами и бровями, они будто затягивали в омут, который так и хотелось исследовать. Парень неустанно следил за всем, что происходило вокруг, стараясь не упустить ни одной детали, и полностью контролировал ситуацию. Дан жил, опираясь на то, что видел, лучше понимая людей, чем многие другие. Это стало возможным благодаря его уникальности. Дан не считал, что у него особый дар, но для Архипа это выглядело именно так.

– Снова эти летающие чемоданы, – вздохнул Дан.

– Да, пусть погрохочут, может, вечером выспимся, – сказал Архип. – По ходу этот немец обиделся на коменданта за то, что он отказался сдавать ему крепость, и немец так и сказал, что «через двое суток от этих стен ничего не останется».

– Мы это уже слышали, когда только приехали сюда. И сколько времени прошло с тех пор?

– Около ста семидесяти дней, я думаю, – ответил Архип.

– Не ста пятидесяти? – переспросил Дан.

– Нет, – улыбнулся Архип.

– Ты думаешь, это из-за обиды?

– Всё может быть.

Солдаты уже давно привыкли к таким обстрелам, но, хотя все старались поддерживать настроение в положительном ключе, страх смерти всегда был внутри каждого из них. Ох, эти обычные разговоры и маленькие радости, которые согревали бойцов на войне. Холод снаружи компенсировался теплом горячего чая возле небольшого костра, свечи согревали уютом, а письма от близких помогали мечтать о встрече с ними. А за стенами крепости – мёртвые тела сослуживцев и врагов, молодых парней, которых вытащили из домов, отлучили от семей. Чьи-то сыновья, отцы, братья – гибли все, и хоронили их почти буднично, привыкнув к ежедневным потерям.

– Получил письмо? – спросил Дан после того, как Архип толкнул его ногой.

– Да. Оно двухмесячной давности. Почта, как всегда, работает медленно, – ответил Архип.

– Почтальонов понять можно. Моё письмо месячное, – сказал Дан. – И что же в твоём написано?

– До конца ещё не прочитал. Жена пишет, что мой отец пошёл добровольцем на войну. «Отогнать врага от святой земли, положить свою старую жизнь, чтобы молодые пришли домой», – процитировал строки из письма Архип, заметно волнуясь за отца. – Вот мои родные ждут теперь его письма. А у тебя что?

– Мои готовятся к рождению ребёнка. Предложила несколько имён. Если будет мальчик, то Михаил или Алексей. А если девочка – Диана или Дарья.

– Алексей звучит лучше. Когда должен появиться на свет малыш?

– В этом месяце.

– Жаль, что ты пропустишь рождение своего ребёнка. А сама жена так и не пишет?