Пошел к берегу. Когда здоровая нога шагнула из реки, посмотрел на другую. Свод подошвы был в крови.

Семилетний загоняльщик заревел. Подскочила сестра Раиса. Она стащила с меня майку, положила меня на траву и туго замотала майкой стопу. Потом взяла меня за руку и увела в медпункт.

Через две недели шестисантиметровая рана поперек стопы (глубокая царапина от бросового стекла) затянулась. На походке и на спортивных результатах она не сказалась.

Следующий шрам получил в школе на Филейке.

Четвертый класс. Перемена. Прыгаем, перелазим через невысокий деревянный забор, кое-где обитый колючей проволокой.

Гоняем мяч. Футбольные ворота из двух кирпичей. Суматошный азартный футбол.

Школьный звонок прерывает игру. Все игроки ринулись в классы. Забор никого не смущал. Меня тоже.

Не глядя, забросил на забор левую ногу, перетягивая правую, коленом цепляю колючую проволоку. Одна колючка, порвав штанину, вонзилась в ногу чуть повыше колена.

По инерции потянул правую ногу вверх за левой – очень больно. Пришлось рукой оттянуть проволоку, освободить ногу.

Кровь. Больно. Рыдая, побрел на второй этаж. Преподаватели вышли и смотрели, как с моей ногой разбирается медсестра.

Я громко ревел.

Подошла Анна Михайловна Асеева учительница математики.

– Новокшонов! – обратилась она ко мне:

– Что, ты, ревешь, как корова? Ты же мужик, будущий Чапаев! А ну-ка, прекрати ныть!

Я прекратил и больше никогда не ревел как корова. Этот шрам тоже не повлияет на мою армейскую судьбу.

А вот следующий…

Сначала ученик токаря. Потом мне присвоили 3-ий разряд.

Средневолжский токарный станок. Управление ручное. Я делал проточку на концах вала и нарезал резьбу.

Резьба нарезалась плашкой при 12,5 оборотов вала в минуту, при работе станка резцом скорость оборотов достигает до 1500.

Вставил ключ в шпиндель. Отвлекся и, видимо, полагая, что скорость вращения самая малая, решил чуть-чуть повернуть патрон мотором, как делал это всегда. Левая рука лежала на станине, правой включил мотор. Удар ключа пришелся по станине, где лежала левая рука. Ключ укоротил мой средний палец. Его удар снял с пальца чехольчик, обнажив верх косточки фаланги.

Выключил станок, подошел к Гене Домнину, попросил его привести станок в порядок и направился в медпункт.

Обезболили, отжали вниз все, что отжимается по косточке до сгиба первой фаланги, откусили косточку, подтянули кожу и все что можно, зашили шестью стежками.

Отпустили под лист нетрудоспособности.

Гена Домнин, очищая мой станок от стружки, нашел чехольчик с моего пальца. На нем была часть ногтя без ногтевого мешочка. Гена насадил этот кусочек пальца на палочку и направился к девочкам фрезеровщицам. Подносил к девичьим лицам. Они отмахивались и просили унести «это» от них подальше.

Со временем, в прижатых указательном и безымянном к укороченному среднему пальцах, мне всегда стала видеться часть профиля лица брата Николая.

Через месяц получил повестку из военкомата. Мне предложили поступать в Военное авиационно-техническое училище (ВАТУ) имени В. М. Молотова в городе Молотов (ныне снова Пермь).

Дал согласие. Направили на медкомиссию. Терапевт послушал меня, проверил давление и сказал:

– Все в порядке! Операции какие-нибудь были?

И тут я показал ей левую руку почти без фаланги среднего пальца. Ответ на мой жест был однозначен:

– Вы нам не подходите!

В военкомате меня спросили:

– Ну, как? Прошел в училище?

Я отшутился:

– Ростом не вышел!

Офицер по набору в учебные заведения предупредил:

– Ждите повестку на призыв в армию!

Где-то в феврале у Раисы Куртеевой был день рождения и я, как одноклассник, был приглашен. Мальчишек было меньше, чем девчонок.