(Стрелки показывали во все стороны, и цифры в метрах ежесекундно менялись)

Мы вначале даже подумать не могли, что аппарат все верно показывает. Ведь было слишком много пострадавших. Опытный Серега быстро разобрался в этой суматохе, и мы вместе нашли второго пострадавшего, начали копать снег во все стороны, а он все сыпался и сыпался. Маленькой лопаткой работали с двух сторон, не чувствуя усталости, голода и холода от мокрой одежды. Через пару минут мы дошли до глубины 50 см, но не было ничего: ни звука, ни движения. Был лишь холодный, мокрый снег. Много, очень много снега. Все сыпалось. Я злился на него, материл и кричал на снег и горы со слезами на глазах. Было ощущение сильной потери. Тут Серега заметил черные ботинки из-под снега. Это придало нам сил, и надежда снова ожила. Мы начали откапывать голову, чтобы дать доступ кислороду. Завидя плечи, я бросил лопату, чтобы не порезать лицо, и начал рыть руками. Наконец, нос пострадавшего был отрыт, но никаких признаков жизни не было. Высвободив его голову, я начал оказывать первую медицинскую помощь. Отряхнул нос, рот от остатков плотного снега, который был повсюду, в то время как Серега очистил грудь бойца от этого белого «бетона», замораживавшего все и удерживавшего все на своем пути. Как только мы освободили грудь и ротовую полость, боец начал дышать, и его сердце снова застучало. Нашей радости не было предела.

Но все же сослуживец был без сознания. Повернув его на бок, чтобы предотвратить проглатывание языка, мы начали откапывать нижнюю часть и одновременно умоляли Кастелана (парень, которого спасали) прийти в себя. «Ты так не можешь! Ты нам нужен! Еще очень много парней нужно спасти. Просыпайся! Это приказ!» – кричали мы.

Мы ударили его пару раз по лицу, глаза заморгали, и он начал приходить в себя, хотя и не узнавал нас. Он долго смотрел на наши лица пустым взглядом, а потом все-таки очнулся и начал кричать, чтобы мы его вытащили, и благодарил нас. Видимо, он был в состоянии шока. Всего он провел под снегом около десяти минут, пока мы не добрались до его лица. Кричал: «Нога! Нога!», и мы увидели, что надетые на него лыжи были неестественно повернуты. Колено было вывернуто под углом 90 градусов. Мы срезали ему сумку, еле сняли лыжи и вытащили, наконец, Кастелана, приказав ему двигаться, чтобы не замерзнуть – ведь одежда его была мокрой от снега.

Я оглянулся и увидел, что рядом уже были другие люди, кто-то выбирался сам. Большинство, хоть и оставались под снегом, но все же пытались разгрести снег. Это было тяжелейшим делом… У кого-то голова, у кого-то руки или ноги торчали из снега наружу. Но при всем желании не каждый мог вызволить себя из этой плотной снежной массы.

В этом хаосе хватало всего: слезы, страх, обездвиженные, с пустым взглядом командиры, обморожения, бездействие отдельных, плохо понимающих, что произошло, людей. Помню, был двухметровый серб по имени Гусени. Стоя на снегу лишь в одних носках, он просто смотрел на все. Его спросили, где ботинки, и приказали залезть ногами в рюкзак, чтобы избежать обморожения. Мы плакали и продолжали рыть, откапывать, снова и снова передавая лопаты друг другу.

(Разборная маленькая лопата. Та самая, которой я откапывал людей. Фото из личного архива)

Тут прилетели спасатели на вертолете с врачом и поисковой группой, к специалистам была даже прикреплена собака для поисковых работ. Тогда я сообразил, что откапывать могут и другие, а мне самому надо оказывать помощь в качестве медика, и я принялся делать нежными, но уверенными движениями массаж сердца на почерневшей груди того самого Турэ Ламарана. Он был крепкого телосложения и высок.