Я вскидываю на него глаза.

– Все решения были вынесены так, как я посчитал нужным. Пора бы поумерить своё самомнение. Вы**ываться будешь перед греком.

Последние слова заставляют вспыхнуть. Мат из его уст кажется чужеродным, но в то же время будто очеловечивает этого мужчину. Я поднимаю ладонь, словно в жалкой попытке остановить катящуюся на меня опасную лавину, но он больше не нападает. Ни словами, ни действиями. Стоит, смотрит. Решив не провоцировать его больше, я ухожу в сторону огней, людей и безопасности так быстро, насколько только позволяют шпильки.

Подальше от тёмной парковки. Этого закоулка. Подальше от Богданова, который мне явно не по зубам. Всё ещё чувствуя вкус его пальцев во рту. Запах табака и туалетной воды на языке. И странный, пугающий сумбур в душе.

Лада

В состоянии некоторого ступора я добираюсь до дома. В прихожей скидываю неудобные, выпачканные в земле босоножки и на цыпочках спешу в ванную. Стягиваю платье и заталкиваю его в корзину с грязным бельём.

Смываю прохладной водой остатки косметики, несколько раз провожу растопыренными пальцами по спутанным волосам и смотрю на своё отражение. Сердце всё ещё ускоренно колотится, щёки пылают. Подношу сначала левую руку к губам, затем правую – ту, которую он сжимал. Касаюсь нижней губы и замираю. Я думала, на запястье останутся синяки от его хватки, – но нет даже покраснения. Никаких следов нет.

Он был просто в бешенстве. На мгновение мне показалось, что он сделает это. Принудит меня к интиму. Хожу по квартире, заламываю руки. Никак не могу найти себе места. Надо с кем-то поговорить о случившемся. Несколько раз снимаю блокировку с телефона и выбираю в контактах Леонидаса. Один раз даже делаю дозвон, но он не берёт трубку. А когда перезванивает через минуту, я извиняюсь и лгу, что нажала случайно.

Что он мне скажет? Я и так знаю. Работать – это не твоё, лучше сиди дома и не рискуй понапрасну. Что сделает? Поедет ругаться с Богдановым? Меньшее, чего мне хочется, это рассорить двоих мужчин.

Но выговориться кому-то надо, и я пишу подруге: «Маш, спишь?»

«Нет, что-то случилось?» – отвечает тут же.

«Можно я позвоню?»

Через две секунды вижу входящий и поспешно принимаю вызов с видео.

– Что стряслось, Ладка? – Маша выглядит не на шутку взволнованной. Её короткие светлые волосы зачёсаны назад чёрным тонким ободком, на лице лоснящаяся питательная маска. – Блин, видео включила. Прости за видок, готовлюсь к завтрашнему процессу, не забывая при этом о красоте кожи. – Она начинает придирчиво рассматривать себя во фронтальную камеру и поправлять волосы.

Я невольно улыбаюсь – обожаю эту девчонку!

– Забей, у меня внешний вид не лучше. Как у тебя вообще дела? Осадчий стращает, как обычно?

– Ага, не то слово. Но потом сразу обещает, что скоро получу статус адвоката. Метод кнута и пряника в действии.

– Скоро – это через пять лет? – шучу, припоминая манеру общения Андрея Евгеньевича.

– Нет, в следующем году.

– О. Ну круто, конечно, – киваю я, чувствуя небольшой укол зависти.

Мы начинали вместе и были примерно равны по способностям. А если уж совсем честно – я училась лучше. Если Маша брала упорством – неделями зубрила наизусть, —мне хватало двух-трёх дней, чтобы подготовиться и получить на экзамене пять, у неё же в дипломе сплошные четвёрки.

Маша отмахивается:

– Скоро раскладушку поставлю в офисе, и будет совсем круто, – она зевает. – Но после того, как босс женился, стало полегче. С работы уходит не позже восьми, представляешь? И мы следом за ним крадёмся. Здоровья и всяческих благ его милейшей жене! Так что у тебя случилось?