На ориентировку, приклеенную скотчем, ветер швырнул пригоршню снега.

***

– Катя! – громко по слогам крикнул Григорий, приложив ладони рупором ко рту.

Они дошли до катка, изрядно замёрзнув. Из-за непогоды каток не работал. Ворота заперты, в пункте проката коньков не горит свет. Ближайшие ларёчки, торгующие горячим чаем, кофе и разной выпечкой, не подавали признаков жизни.

Дашичев подошёл к воротам, подёргал дверцу. Навалился всем корпусом.

– Что вы делаете? – с интересом спросила Марго.

– Пробую пробраться, – пояснил Григорий. – Катя могла захотеть покататься и попробовать проникнуть на каток. Надо проверять.

Мужчина оглядел довольно высокий забор и не нашёл места, где ребёнок смог бы его перелезть. Костик нерешительно топтался рядом. Молодой человек совершенно продрог, постоянно переминался с ноги на ногу и потирал руки в тонких перчатках.

– Надо вокруг идти.

– Чё там делать? – клацнул челюстью Костик.

– Ребёнок мог пойти вдоль забора, чтобы поискать щелку. Ты не представляешь, на что способны дети, когда чего-нибудь захотят.

– Так если она пошла вокруг, то сюда бы точно вышла, – сказала Марго, делая очередную фотографию.

– А могла подвернуть ногу и лежать на той стороне забора, – жёстко ответил Григорий, уже пожалевший, что взял новичков с собой.

С обратной стороны катка раскинулся небольшой сквер, переходящий во дворы жилых домов. Огромное пространство с редкими фонарями.

– Привет, мои дорогие! Сейчас уже половина второго ночи, а я всё ещё на поиске, – взволнованным голосом говорила Марго, глядя в телефон. – Мы продолжаем искать маленькую девочку Катю Смирнову. Здесь очень холодно, но мы не сдаёмся. Буду держать вас в курсе событий. Если кто-то хочет помочь, вы знаете, что надо делать! Пока, мои хорошие!

Помахав в камеру рукой, девушка отключила телефон.

– Это был прямой эфир, – пояснила она Григорию. – Меня только что посмотрело больше тысячи человек.

– А фото Кати ты выставляла?

– Естественно. Там уже два кэ лайков, репостов и комментов.

– Что?

– Ну, две тысячи человек отреагировали. Это нормальный отклик.

– Понятно. Идём. Сейчас каток обходим, я вызову ребят, они вас сменят.

– Не, не, – запротестовала Марго. – Я в деле!

Костик молча переминался с ноги на ногу. Только сейчас Дашичев заметил, что у парня подвёрнуты штанины, из-под которых выглядывает полоска покрасневшей голой кожи. «Твою мать! Сейчас ещё и этот обморозится», – зло подумал Григорий и полез в карман за телефоном.

***

Ветер штурмовал окна, подвывал в вентиляции. Что-то металлическое громыхало на незастеклённом балконе соседей. Уже час температура держалась на минус двадцати трёх. Аномальный холод выстуживал улицы, оседал на капотах машин колючим инеем.

В каждой комнате, в прихожей и на кухне горел свет. Как будто иллюминация могла помочь Кате вернуться. Виктория сидела на кровати дочери, крепко прижимая к себе большого пушистого медведя.

Два ночи. Электронные часы в серебристом корпусе не тикали, но неумолимо отсчитывали время. Вика знала, что когда-нибудь её дочь будет гулять ночи напролёт, пропадая с друзьями, встречая рассветы с любимым мальчиком. Что материнское сердце каждый раз будет волноваться. Что они с Семёном будут притворяться спящими или делить тревогу за подросшую, ставшую самостоятельной Катю. И когда-нибудь Катя совсем уйдёт от них, заживёт своей жизнью.

Но это случится позже. Пока Катя – маленькая девочка, которая должна спать в своей кровати, обнимая большого мягкого медведя. В тепле, в свете ночника, разметав по подушке светлые волосы.

Покрасневшие от слёз глаза посмотрели в незашторенное окно. Где-то там Семён и ребята-волонтёры обходят дома и улицы, ищут Катю. А она вынуждена сидеть в квартире. Беспомощность отбирала силы, выматывала душу. Нужно было что-то делать.