Повествование выходит эмоциональным, слезы не переставая льются по моим щекам, девочки не перебивая слушают, потягивая ликер и подкармливая высохшую Булочку шоколадными конфетами.

— Это на эти трусики у него не встает? — интересуется Аня, под нетрезвое подхихикивание сестры. — Ну, тогда у него проблемы с импотенцией. 

— Да нет, — оправдываю Балабаева, оттягивая полы блузы и прикрывая бедра, — все нормально.

— Да ничего не нормально, Сорокина! Он высмеял твои планы на жизнь, признал их глупыми, не предложил помощи, оставил тебя одну, а сам сейчас трахает какую-то…

— Не матерись, — обрывает ее Саша, — ты обещала.

— Да тут по-другому нельзя, ты что не видишь? Он же обесценил все, что она любит.

— Я же сама виновата, — пытаюсь возразить.

— Ты дура, Сорокина! Сама она виновата, ну-ну. Хорошо же он тебя обработал. Нашел дурочку! Меньше слушай, это они глазами пожирают яркие фантики, а возвращаются к таким, как ты.

— Каким?! — интересуюсь воинственно.

— Спокойно! — отрезает. — Мужики быстро устают ярких и непредсказуемых, и вот тогда приходит твое время, Сорокина. Красивая девочка, умная, тактичная, ориентированная на семью.

— Ну-ну, — закидываю в рот очередную конфету и маниакально разглаживаю фольгу, чтобы не осталось ни залома, ни складочки. — И возвращается после того, как с кем-то отдохнул? Так не нужен мне такой мужчина.

— Это клиника, — сокрушается Комарова-старшая. — Называй все своими именами. Отдохнул — трахнул, так жизнь намного проще.

А дальше мне участвовать в разговоре и не пришлось, девочки сделали выводы, признав Балабаева первостепенным козлом и совет сестер Комаровых постановил:

— Так! Уже четыре, — затуманенным взглядом Аня поглядывает на экран смартфона, — Саня стелет нам постель. Сейчас ложимся спать, а утром едем выветривать из твоей головы все херню, что этот недомужик запрограммировал за шесть лет. Поняла?

Да разве можно сейчас спорить? Я согласно кивнула, собирая шуршащие обертки от конфет.

— Аля, ты извини, но там Булочка, — Саша переминается с ноги на ногу, стоя в дверях кухни. — В общем, кажется, я ее перекормила сладким, и ей опять стало плохо. Я все уберу!

— Надеюсь, не на ковер?

— Нет-нет!  — заверила младшая Комарова. — На вещи Балабаева. Это же его чемодан стоит в комнате?

— Беру свои слова обратно, Сань, твоя новая псина не так и бесполезна.

Мы окружаем распахнутый чемодан, Булочка старательно изображает чувство вины, уткнувшись мордой в мои ноги.

— Лучше бы на ковер, теперь придется все перестирывать, — делаю вывод, глядя на коричневую массу, стекающую по белоснежным офисным рубашкам.

— Еще чего! — Аня с хлопком закрывает крышку и защелкивает замки. — Перетопчется.

4. Глава 3

— Сань, успокой свою собаку! 

— Фу, Булочка! Фу, — перешептываются Комаровы. 

— Иди отсюда. — Аня сталкивает Булочку с постели и грозно шикает. — Замолчи, исчадие ада! 

С площадки доносятся шаги, громкие голоса, собака не унимается, а одергивание ее подзадоривает. Она бежит к входной двери и продолжает звонко тявкать, подпрыгивая и скребя когтями. 

— Вот и выспались, — заключает недовольно Аня, приподнимаясь в постели. — Только половина десятого, помолчи, — призывает Булочку к совести, крича в сторону коридора. — Саня! А ты не забыла, что собак нужно выгуливать? Вставай, чудище оставила очередной сюрприз. 

Я поворачиваюсь на бок, обнимаю одеяло и прижимаю к теплой спинке дивана, на котором мы чудом уместились втроем. Комаровы переговариваются вполголоса, меня убаюкивают привычные звуки закипающего чайника, льющейся воды в ванной, хлопки створок кухонного гарнитура и холодильника, лишь цокот собачьих когтей по линолеуму выбивается из привычной картины.