Уснул?

Я уснуть так и не смогла. Лежала до самого утра, невидящими глазами рассматривая темноту.

А когда тьма стала сереть, разбавляемая потоками утреннего света, осторожно перевернулась на бок. Арманец лежал на спине. Одна рука вдоль тела, вторая застыла на рукояти клинка, и я поразилась, как можно спать в такой позе. Лицо спокойное, глаза закрыты. Я присмотрелась, стараясь дышать как можно тише. Ресницы демона не дрожали. В детстве мы с Люком притворялись спящими, но удержать дрожь ресниц было почти невозможно.

Спит?

Я очень медленно пошевелилась – плавно, не меняя дыхания. Придвинулась ближе, рассматривая его. На черной одежде – многочисленные кожаные полоски, пересекающие тело и удерживающие оружие. Даже предплечье перетягивает полоска кожи, и за ней тускло блестит узкое, почти игловидное лезвие. Тонкое, длинное, такого как раз хватит, чтобы пробить сердце. Я передвинулась еще ближе. Тронула кончиками пальцев гладкую рукоять. Выдернуть, размахнуться, ударить! И все.

Вот именно… Все. Сердце арманца остановится, а мой эликсир сгорит в крови.

Я застыла, не сводя взгляда с оружия.

Что важнее? Отомстить, или сохранить наследие крови?

Что важнее…

Мужчина все так же не шевелился.

Я хотела убить его.

Странно, я слышала, что людям приходится ломать себя, что это страшно, потому что нашей природе не свойственно – убивать. Тем более это претит природе созидающих. Но я не чувствовала страха. Напротив, я мечтала об этом. Вонзить в сердце арманца сталь, почувствовать запах его крови, услышать, как замирает на его губах дыхание. Я даже улыбнулась, представив это. И ужаснулась… Что со мной стало? Я ведь уверена, что даже насладилась бы этим зрелищем. Одно лишь воспоминание об отце, о Таре, о Мадлен в бирюзовом платье и с дырой в груди превращало меня в зверя, жаждущего крови. Мне даже было неважно, что будет потом, если мне удастся убить. Убежать от остальных я не смогу…

Единственное, что останавливало – эликсир. Я не могу его лишиться. Отец бы меня не простил.

Я убрала руку и отвернулась от арманца.

Странно, что удалось так крепко уснуть. Лежал, слушал дыхание девчонки, и вдруг провалился в сон, да столь глубоко, как не удавалось уже долгие годы. Даже сон приснился. Яркий. Цветной. Наполненный светом и малахитовой зеленью трав. И смехом…

Удивительно.

И даже расстроился, когда она пошевелилась и разбудила меня. Я слышал дыхание девушки, ее осторожные движения. Знал, что она меня рассматривает. После крепкого сна внутри было так хорошо, что даже хотелось улыбнуться.

Чуть заметное прикосновение к наплечному коеру.

Занятно… Неужели решится?

Я удержался от смешка, поймав себя на мысли, что хочу этого. Хочу, чтобы она вытащила коер и ударила. Я все равно буду быстрее. Но мне хотелось услышать ее вскрик, когда я прижму ее к шкурам, заглянуть в зеленые глаза. И наказать ее. Если она ударит, то развяжет мне руки, и я возьму ее. Кровь застучала в горле, нутро заныло от желания. Ее запах возбуждал меня.

Но она этого не сделала.

Короткий вздох, и дикарка убрала руку. Отвернулась.

Я открыл глаза, неслышно повернул голову, рассматривая изгибы тонкого тела.

Жаль… впрочем, ничто не мешает мне сделать это и без игры. Но так не интересно…

Когда арманец встал и ушел, я еще полежала, делая вид, что сплю. Потом поднялась, поправила изрядно измятое платье, допила остатки воды и выглянула из шатра. Арманцы сворачивали лагерь, навьючивали ящеров. Я тихонько вышла. По мне скользнули взглядами, но никто не остановил. Дошла до клетки, протянула руку через прутья и почесала между ушами Шерри.