– Меня Ян зовут, – от звука его голоса рука предательски дергается, угрожая внести поправки в мое видение его лица. Годы художественной практики за три недели не пропьешь и я успеваю отдернуть руку с мелком до того, как работа станет испорченной. Вздыхаю как можно громче.

– Я же просила сидеть молча, – в голосе звенит металлическая нотка. Не люблю я, когда мои картины портятся из-за одной неправильной линии. Некоторые художники меняют всю картину, подстраивают ее под предательский штрих, но для меня это равносильно измене самой себе. Это слишком легко и просто – ошибаться и продолжать существовать с этой ошибкой. Легко сказать – это не ошибка, просто я в процессе решила сделать вот так, а не то, что я хотела изначально. Еще проще не оправдывать себя, а продолжать свое дело без извинений хотя бы перед собой. Смысл в том, чтобы изначально делать все идеально, правильно. Так, чтобы гордиться потом своей работой. К этому я привыкла еще в Париже, не хотела тратить родительские деньги на дополнительные краски и холсты. Когда ты сразу делаешь все правильно, то тебе практически не нужно задумываться о том, что будет дальше. Это как один большой алгоритм, когда одно правильное действие запускает весь процесс в нужном направлении. Самое хорошее, что это правило срабатывает не только в отношении кистей и красок, но во всей жизни в целом. Правильное идет за правильным. Только так.

Мысли в голове текут одна за другой, но руки знаю свое дело. Рукам мастера не нужны мысли, им нужно вдохновение. Сейчас мои руки хотят только одного – чтобы парень по имени Ян улыбался вечно.

– Анна. Меня зовут Анна, – в голосе появляется хрипотца, но язык больше не заплетается. Это значит, что больше мы – не незнакомцы, между нами что-то большее. Рисунок, который через несколько минут станет полноценным.

– Ты же не местная, я тебя здесь никогда не видел, – он говорит и опять неуловимо перемещается в пространстве. Я это вижу по тому, как меняется рисунок теней. Собираю все свое терпение в рисующую руку и упорно вывожу правильные линии.

– Я всю жизнь прожила здесь, просто несколько лет провела во Франции, – при мысли о художке мой голос теплеет и рука наносит несколько просто потрясающих штрихов, в которых, как мне кажется, чувствуется все мое настроение. Мне начинает нравиться этот парень и то, что я делаю.

– Во Франции… Так ты крутая девочка, – в его голосе чувствуется осуждение и я успеваю поймать выражение его глаз. Необъяснимо презрительное. И у кота, который совсем обмяк на коленях Яна, точно такое же. Отвечать на такое презрение глупо и я просто фиксирую двойное презрение их взглядов на бумаге, тем самым ставя точку в этой беседе и в своей работе одновременно.


Дьявол, натуральный дьявол. Булгаковский Азазелло и его вечный спутник Бегемот. Не шедевр и на оригинальность не тянет, но выполнено достойно. Очень классическая работа, не требующая буйства красок. Черный – самый классический цвет. Черный появился гораздо раньше всех остальных цветов. Черный цвет самодостаточен. Черного цвета никогда не бывает слишком много. Скромно улыбаюсь и складываю свои причиндалы в сумку. В последний раз поднимаю свои глаза и понимаю, что он уже совсем на меня не смотрит. Ему даже не интересно каким получился его портрет. Разочарованная я ухожу домой, а Ян даже не слышит мое тихое «пока».

4. Я рисую белым мелом

Я два дня не выхожу из комнаты, работая над своей картиной. Мне кажется, портрет парня по имени Ян получится не хуже чем «Ночь». Все смешиваю и смешиваю черные и серые краски, пытаясь найти нужное сочетание. У мелков есть большое преимущество над масляными красками – насыщенность можно регулировать силой нажатия. Масло гораздо капризнее, здесь без вдохновения не обойтись. Как руку не тренируй, она все равно не подчиняется законам физики и логики. Одна и та же кисть сейчас дает нежный, легчайший мазок и тут же вдруг ставит широкую кляксу, которая уродует почти готовую работу. Долго смотрю на первый рисунок и сравниваю его с холстом. Два одинаковых изображения и все-таки чего-то я не вижу. Как с близнецами, знаете, вроде они абсолютно одинаковые, но все-таки есть та мельчайшая деталь, которая отличает одного от второго. Это деталь прячется в выражении глаз. На рисунке, который я сделала во дворе парень смотрит с таким презрением, словно мы давние враги. А вот дома я постаралась сделать его взгляд чуточку теплее и теперь на меня смотрит влюбленный в кого-то парень. Вздохнув подношу маленький рисунок к окну и пытаюсь поиграть со светом. Тени разбегаются под разными углами и меня осеняет.