А мудрости… Да в ней этой мудрости вагон и малая тележка. Умудрилась же как-то обуздать свое глупое детское сердце, за ум взяться – образование получить, хорошего парня встретить, жизнь планировать…

– У меня все действительно хорошо. Даже не знаю, что рассказать… – девушка плечами пожала, с грустью проследила за тем, как Стас тушит первую сигарету, тут же вторую достает… – Бросил бы…

– Обязательно, Носик. Это последняя… – усмехается. И оба понимают, что эти слова брошены на ветер так же, как выпущенный изо рта сигаретный дым от первой затяжки. – Когда свадьба?

– Не знаю пока. Мы не решили. С датой позже определимся, заняты пока…

– Заняты, – Стас повторил, будто прокатывая слово на языке. – А трахаться-то хоть успеваете или тоже заняты?

Вопрос был задан спокойным, будничным тоном, но содержательно оказался таким злым, что у Даши даже дыхание сбилось и щеки загорелись.

– Не твое дело, Волошин. Пить меньше надо… И вопросы долбанутые задавать.

– Прости. Прости, Носик, просто… Что-то вырвалось. Свое, видимо, накладываю…

Они никогда вот так не говорили. Ни разу в жизни. Младшую сестру друга о подобном вроде как не спрашивают, даже если на языке вертится, все равно не спрашивают.

– Не накладывай. Все просто…

Даша разозлись. И на Стаса за грубость, и на себя за то, что даже грубость от него отчего-то в голове в ревность преобразилась. Несуществующую. На сто процентов несуществующую ревность.

– Да, ты права, просто… Дина… Ты не обращай на нее внимание. Она злая ходит в последнее время. У нас что-то вроде неладов.

– Хорошо… То есть плохо… Я все понимаю… – развивать тему Даше не хотелось. Почему-то было страшно. Она с надеждой смотрела на сигарету, которую Стас будто специально слишком медленно скуривал. Вот бы потушил, предложил вернуться в квартиру, в покое оставил…

– Восемь лет женаты. Детей нет. Она не хочет. Говорит, заняты… Некогда.

Даша кивнула. Стало вроде бы понятно, откуда растут ноги грубости, но не легче.

Меньше всего она хотела знать, что Стас хочет детей, а его жена – та, которую сам выбрал, которую «любит больше жизни» – нет.

– Всему свое время. Когда придет ваше – все будет.

– Чтобы пришло наше – нужно шанс давать. А она просто не хочет. Ребенка от меня не хочет. А ты хочешь, Даш?

Дыхание сперло, сердце будто из груди вылетело, минуя ребра.

– От Богдана… Ну, хочешь? – и если бы Стас не уточнил – куда-то ввысь взлетело бы, а так – рухнуло к его ногам.

– Не задавай мне такие вопросы. Я это только с Богданом буду обсуждать. Да и ты… Это ненормально с посторонним человеком…

– А я не с посторонним, Носик. Я с тобой. Я разобраться хочу, да все как-то не получается. Это нормально, что она не хочет, а меня так колбасит? У всех женщин такое? Или все же есть проблема и ее решать нужно?

– Стас… Я тебе не подопытный кролик. Чего ты хочешь? С ней разговаривай, не со мной.

– Наговорился… Тошнит уже…

– Ну так разведись.

Даша не ожидала от себя такой дерзости. Хотя… Вероятно, это был ее ответный удар Стасу за «а ты хочешь, Даш?».

Стас полоснул взглядом по ее лицу. Таким… Болезненным, злым. Кажется, в самый центр раны попала. Думает об этом. Точно думает…

И, наверное, сердцу опять бы забиться сильней, да только это ведь ничего не меняет. Столько лет прошло. Та любовь Даше отболела давно. У нее есть любимый человек. И даже бросить в глаза: «Я тебе говорила!» не хочется. Жалко его.

– А дальше что?

– Ты у меня спрашиваешь? Что угодно. Свобода…

Стас долго смотрел в лицо Даши. Молча смотрел, пристально. Видимо, в голове что-то складывал…

– Не выходи за него замуж, Даш… Это не любовь, если дальше – свобода…