– Не надо на руках. Ты же видишь, он гордый, – улыбаюсь я.

Подхожу к тачке, открываю заднюю пассажирскую и свистом подзываю пса. Мы «договариваемся» с ним ещё минут десять, прежде чем он сам забирается в тёплый салон и втискивается на пол между сиденьем и передними креслами.

– Вот так вот, – довольно смотрю на усмехающегося Мирона.

Едем на базу через магазин. Берём псу миски, корм и везём его на новое место жительства. Высаживаем на закрытой территории, кормим и едем дальше.

– На хрен он тебе? – спрашивает Мирный.

– Не знаю, – веду плечами, глядя на серый город через стекло, покрытое моросью дождя. – Пусть будет, у нас там места до жопы.

– Как назовём? – улыбается друг.

– Пёс, – смеюсь я.

– Очень оригинально, – во всю ржёт Мирон.

Отпускает меня вроде всё, чем накрыло. И шарашит снова, как только я чувствую насыщенный запах лекарств и вижу людей в белых халатах. О том, что взглядом ищу совсем не ту женщину, выясняю, как только Мирон показывает мне жестом на полноватую блондинку.

– Уверен, что она, Мир? – переспрашиваю не в первый раз.

– Да ты задрал, Ворон! Она! Я на зрительную память никогда не жаловался, – злится он.

Всё внутри меня сопротивляется, а женщина идёт к нам, явно узнав Мирона.

– Добрый день, как вы себя чувствуете? – спрашивает у меня.

Моргаю, ещё раз внимательно её разглядывая. Образ никак не вяжется с тем, что я видел, пока пытался сдохнуть. Не верить Миру повода у меня не было ни разу, и я протягиваю женщине конверт, выдавливая из непослушного горла слова:

– Нормально. Спасибо, что вытащили.

Отмечаю её несколько странную реакцию на мою благодарность, будто неловкость проскальзывает в жестах, мимике, взгляде.

С чего, если это ты меня спасла? В жизни не поверю, что бабок никогда не брала. Все берут!

– Выздоравливайте, – дежурно отвечает женщина. Прячет конверт во внутренний карман форменной куртки и, кивнув мне, торопливо уходит.

– Мирный…? – развернувшись к другу, взглядом задаю всё тот же вопрос: «точно она?!»

– Заебал, – вздыхает он. – Она! Поехали уже!

И мы практически до вечера мотаемся по делам. Моё ранение ноет, а повязка сильно ограничивает привычные движения, но я всё равно чувствую себя живым. На своём месте.

Мирон закидывает меня в «гнездо», а сам едет выполнять поручение. Я привычно закапываюсь в работу, получая от этого неимоверное удовольствие.

У меня телефон звонит. На экране максимально неожиданное имя, ведь обычно мужики звонят ему.

– Слушаю тебя, – принимаю вызов.

– Здарова, Ворон, – от одной интонации прозвучавшего в трубке голоса, волосы на затылке встают дыбом, а надрессированная на проблемы задница ловит вибрации будущих неприятностей. – Нам надо встретиться, – говорит чёртов Адиль Садер, торговец живым товаром. – Желательно сегодня.

– Ты когда-нибудь позвонишь мне, чтобы просто выпить? – усмехаюсь, впиваясь напряжёнными пальцами в корпус мобильника.

– Одно другому не мешает, – идентичной усмешкой отвечает он.

– Окей. Давай, – скосив взгляд на наручные часы, прикидываю время, – в восемь встретимся у тебя в клубе.

– С меня лучший ром, – обещает Садер.

На этом и заканчиваем. Я сосредотачиваюсь на раскиданных передо мной бумагах, но личные тараканы сильно мешают думать. Наверное, выпить с Адилем – совсем неплохая идея.

Собираю документы в папку. Швыряю её в верхний ящик стола и, сдавив виски пальцами, закрываю глаза. При моей работе личные эмоции всегда должны быть под строгим контролем, только холодный расчёт, чтобы бить точно в цель. У меня нет права на ошибку, и, сделав вдох поглубже, я снова достаю бумаги из стола. Внимательно просматриваю каждый лист, сверяя с цепочкой людей и событий, выписанных мною по старинке в простой блокнот в кожаном переплёте.