- Впоследствии вам придется общаться с мужем, но все беседы будут проходить исключительно в присутствии юриста или человека с моей стороны. Когда Глеб узнает о том, что ты находишься под моей защитой, для нас наступят не самые простые времена. С тобой все время будет находиться Иван. К Наташе я на всякий случай приставлю человека или попрошу Динара на время забрать сестру к себе.

- Кто такой Динар?

- Давний друг семьи. Человек, который помог вернуть активы отца и частично мою свободу. Если бы не он и его связи, я бы еще находился в тюрьме.

Надя ничего не ответила, но задержала на мне внимательный взгляд. О чем она думала в этот момент? Переживала за мужа? Любила этого мерзавца и не хотела, чтобы отец ее ребенка сидел в тюрьме? Но я бы и Ворошилова отправил за решетку, будь он жив, за все, что он устроил для нашей семьи руками своей дочери. Хотелось бы думать, что Надю по доверчивости обвели вокруг пальца, а сама она на тот момент ничего не знала о планах своего отца, но все, увы, указывало на обратное. Я собственными глазами видел написанное ее рукой заявление о том, что я пытался ее изнасиловать.

- Сколько тебе лет, Максим? - спросила она.

- Тридцать два.

Почти пять из которых я провел в тюрьме. Я сцепил зубы и сжал руль до побеления костяшек. Тяжесть внутри от ее предательства никуда не исчезла, но эта игра затягивала и создавала иллюзию, что Надя не такая дрянь, какой была на самом деле. Или я просто хотел в это верить.

- У вас такая большая разница в возрасте с сестрой? - искренне удивилась она.

- Мне было четырнадцать, когда она родилась.

- А почему она оказалась в детском доме?

Я заставил себя сосчитать до десяти, чтобы ответить спокойным и невозмутимым голосом. Все же глупая это была затея провести с ней вместе несколько часов. И так бы начала мне доверять со временем. Ей ведь главное, чтобы я ребенка вернул? А я свое слово сдержу, даже несмотря на то ее заявление и лживые обвинения в том, чего я не совершал.

- У нас с ней разные матери. Света умерла, когда Наташе было пять. Мне тогда пришлось вернуться из Москвы в Гатчину и заканчивать обучение в Питере. Отец сильно переживал и сдал после смерти жены. За Наташей нужен был присмотр. Позже я вернулся в Москву, но приезжал к ним каждые выходные. А потом… - я взглянул на нее. - Случилась череда неприятностей, отец умер, я сел, и Наташа отправилась в детский дом. Из родственников никто не захотел оформить опеку над девочкой.

- Мне жаль…

«Жаль ей, как же», - усмехнулся я, и тяжело вздохнул.

- За эти четыре с половиной года, которые я не видел сестру, она не просто выросла, а превратилась в независимую личность. Наташа писала мне письма. Мы изредка общались по телефону. Ей пришлось быстро повзрослеть. Динар, когда узнал о том, что она осталась одна, попытался оформить опеку, но ему отказали. Тогда он стал приезжать к ней в детский дом, навещать или забирать на праздники и выходные. Это единственный человек, который поддержал нас с сестрой в трудную минуту, когда все родственники и друзья отвернулись от нас.

- Все это очень грустно слышать…

Не менее грустно это все было проживать, находясь в заключении.

- Ты что-нибудь помнишь о детстве? - если не переведу тему в другое русло, то не сдержусь и вывалю на нее всю правду, а этого делать было никак нельзя. Не сейчас.

- Немного. Маму и бабушку помню. Дом в родном городе. И свою первую любовь. Кажется, его звали Егор...

Все же недурно ей отшибло голову, если память все настолько искаженно ей преподносила.

- Что смешного я сказала? - серьезно спросила она, когда я рассмеялся.