– Люди этого твоего дальнего родственника, кажется, Дмитрия, сказали, что все ОК.

– А сам ты почему мне не позвонил?

– А ты три неотвеченных не увидела?

– Ну дак у меня не было связи. А сегодня-то связь уже есть. Почему ты мне не позвонил?

– А зачем? Мне все рассказали, объяснили. Ты в порядке…

Ну да, действительно, зачем? За мной гоняются мафиози, я невесть где, невесть с кем, а ему плевать! Я понимала, что в этом весь мой Вадим и осознавала, что именно такой реакции от него и ждала. Но от этого было не менее горько. Страшно захотелось расплакаться. Самое странное, что до этого момента мне совсем не хотелось лить слезы. Пока мы с Медведевым сидели в «осаде», в окружении злобных бандитов, пока в избушку лесника ломились эти самые сволочи, я абсолютно не хотела заплакать. Я хотела спрятаться за Дмитрием и даже не выглядывать из-за его широкой спины. А вот сейчас слезы покатились по щекам. Возможно, отсроченная реакция?

– Ален? Ты чего? – удивленный голос мужа в трубке лишь подогрел мои эмоции. Ну да, чего это я? Я едва не погибла, а он, он…

Я всегда знала, что Вадим – не особо чувствительный и заботливый. Мы сто раз с ним из-за этого ссорились. Но вот сейчас кажется эта ситуация дошла до какой-то кульминации. Всплески моего недовольства отношением мужа превратились в вулкан возмущения.

– Аленка. Да успокойся. Ребята твоего родственника явно профи. У нас везде охрана. Макса заберут и привезут к тебе. Все будет хорошо.

Я всхлипнула и помотала головой. Да нет, Вадим! Все уже плохо!

Однако отвечать сил просто не оставалось. Я что-то буркнула, вроде «Пока» и торопливо сбросила вызов. А потом закрыла лицо руками и залилась горькими слезами. Я плакала и плакала, сморкалась в платочек, который обнаружился в тумбочке возле кровати и снова плакала безостановочно. Пока горячие сильные руки не оттянули мои ладони от лица. Медведев пах улицей – свежестью и морозом. А еще он пах теплом, домом и заботой. Он обнял меня и прижал. Гладил по голове и молчал.

– Ну чего ты. Все будет хорошо, рыжуля…

Он еще ни разу меня так не называл. И вроде бы прозвище казалось не совсем ласковым, но меня почему-то прямо пробило до самой глубины души. Я прижалась к Медведеву сильнее и опять залилась слезами.

– Да ты чего? Все же нормально! Сына твоего мы скоро привезем. Тебе дом не понравился, что ли? Что не так? Комната неуютная? Давай, говори! Мы все переделаем!

Он реально не понимал. И я не всегда понимала. Но сейчас чувствовала и видела одно – этот чужой, малознакомый мужчина относился ко мне с большим теплом и заботой, нежели собственный муж, с которым мы прожили почти пятнадцать лет вместе.

И от этого мне становилось и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что нашелся человек, который утешал меня: искренне, нежно, ласково. И плохо потому что это был не Вадим, а мужчина, с которым мы случайно встретились в сугробах мерзлого поля и с которым нас ничего не связывало, кроме избушки лесника, куда мы вынужденно спрятались. Дмитрий – от стужи, а я – от нее же родимой и от мерзавцев-бандитов.

***

Медведев

Что нашло на рыжую и почему она вдруг так расклеилась, Дмитрий не понимал совершенно. Только сердце больно сжималось, горло будто сдавливала удавка от ее несчастного, расстроенного вида. Медведев не знал, как надо успокаивать женщин. Да что уж там! Он вообще не знал, как правильно успокаивать, потому что никогда прежде такого не делал. Поэтому положился на инстинкты. Обнимал, что-то говорил, гладил. И может выходило все неловко и не совсем так, как любят женщины, зато от души. Дмитрий всем сердцем хотел утешить Алену. И очень наделся, что рыжуля почувствует. Проникнется и успокоится…