Рыжая хоть и засмотрелась на жатву его кровавую, но и опомнилась враз. Заползла под ближнюю телегу, а уж оттуда смотрела, как отбили деда и докромсали татей. Немного погодя, когда ратники бросились догонять сбежавших лихих людишек, Ариша вылезла из укрытия и побежала.

- Дедуля!!

- Аринка, цела? – дед обнял девчонку, прижал к себе. – Думал конец нам всем. Ты почто, глупая, выскочила? Мой век уж считан, а ты бы осталась бесчестной. Вдругоряд не смей!

- Деда, голубчик, как они тебя… – Аринка смотрела на него – грязного, окровавленного и слез сдержать не смогла.

- Ну, будет, будет. Все уж прошло. А и грязная ты, внуч, как тот хряк Мамевский.

И правда: лицо в грязи, коса как глиняная сосулька, а зипун старый – продран и угваздан.

Пока улеглась суматоха, пока обозники ставили телеги и собирали рухлядь свою и скарб, укладывали мертвых, да раненых, дед с внучкой уселись в свою подводу и ждали команды ратников отправляться. Уж известно стало, что малый отряд послан был воеводой Медведевым на встречу друга. Михаил Афанасьевич пытался было заговорить с тем страшным, черным, но тот лишь кивнул в ответ на дедову благодарность и слова не обронил. Только повел чернючими глазами из-под шлема по грязной Аринке и надолго не задержал взгляда.

На подворье воеводском оказались спустя часа четыре, и встречены были хозяином и хозяйкой радушно, хлопотливо.

- Мишка, чёрт книжный, досталось тебе? А Аринка-то где? – пока друзья обнимались, девушка выглядывала из-за плеча деда. – Эта чтоль?

- Она, – дед выпихнул Аришу вперед.

Приземистый, крепкий старик воевода-боярин, внимательно оглядел девушку.

- Ну, здравствуй, Арина…как тебя по-батюшке? 

Аринка слегка удивилась тому, что дед скривился, но ответила:

- Игнатовна.

- Во-во… Игнатовна. Вот увидь я тебя на улице, подумал бы, что ты кувшин глиняный на ножках. 

Аринка, хоть и напугана была давешней стычкой, но все одно, поняла – воевода веселый и добрый.

- Благодарствуй, боярин Фрол Кузьмич, за подмогу. Без твоих ратников быть бы мне кувшином без ножек, – подумала и добавила, - И без ручек.

Воевода ухмыльнулся, подкрутил сивый ус.

- Ништо. Отмоем, покормим, глядишь и девкой станешь наново, – он обернулся в жене своей пухлой. – Светлана Павловна, принимай гостью, да смотри, чтоб баню крепче топили. Тут работы на полдня.

- Полно, батюшка. Вот неймется тебе, – улыбалась женщина. – Пойдем, Ариша, я тебя расположу.

Попала Арина в богатые боярские хоромины и подивилась – просторные, светлые. Не в пример тем, в которых жил в городище князь Владислав. Долго ей крутить головой-то не дали. Пришли две чернавки и под оханья боярыни Светланы, отвели ее в баньку. А потом уж, разомлевшую и чистую, обрядили в свежую рубаху и запону. Вечерять Арина не стала, сомлела на лавке в гриднице.

Металась Ариша всю ночь во сне под теплыми шкурами. Все будто отбивалась от бородатого грязного татя, и всякий раз лилась на нее теплая его кровь, катилась по траве отрубленная голова со страшно выпученными глазами.

Чернавка, что ночевала на полу в гриднице все шебуршалась, предлагала Аришке то воды, то взвару. Рыжая отказывалась и снова засыпала, и снова кричала во сне, металась страшно.

От автора:

Запона – девичья холщевая одежда из прямоугольного отреза ткани, сложенного пополам и имевшего на сгибе отверстие для головы. Надевалась поверх рубахи.

Переметно – здесь и далее по тексту будут встречаться простонародные выражения.  Давать ремарки не стану, предполагая, что читатель прекрасно понимает смысл вышедших из употребления слов.

Шушпан – холщовый кафтан, с красною оторочкой, обшивкою, иногда вышитый гарусом.