- Через несколько дней. Я смогу приступить к операции не раньше, чем мы исключим риск заражения через кожу и легкие. Так как повреждения очень серьезные, Инну придется… мягко говоря, слепить заново. Кожа, волосы, глаза, зубы, голосовые связки. Восстановление всего этого потребует времени и… боль тут неизбежна. Не знаю, выдержит ли она ее…

Не слышу. Не реагирую на его слова. Я просто… снова куда-то уплываю. Отрываюсь от реальности, даже не догадываясь, что за жуткие вещи меня впереди ожидают.

Настоящий ад начался спустя несколько дней или недель. Точно не могла сообразить. Меня постепенно стали отучать дышать через ИВЛ. Легкие были уже более-менее чистыми, чтобы я самостоятельно могла делать вдох и выдох. Пошевелить конечностями мне так и не удавалось, хотя и пыталась это сделать, боясь совсем лишиться такой возможности.

- Пора ехать в операционную, - слышу мелодичный, женский голос. - Ничего не бойтесь. Доктор обязательно сотворит чудо.

Легко ей говорить. Не она же похожа на оживший труп замотанный в бинты. Эта медсестричка жива и здорова. Наверняка очень красива, мила и совершенна, а я… я чудовище. Монстр из самой преисподней.

- Вот и все. Укольчик сделан.

Даже не почувствовала. Никакой реакции. Ничего.

Боже! А вдруг я всегда буду лежать неподвижно?

Вдруг мышцы так атрофируются, что я никогда не встану на ноги?

Вдруг…

Мысль убегает от меня, так как разум резко отключается. Темнота берет надо мной власть, утаскивая в свой плен.

Операции. Долгие, мучительно болезные. Жуткие. Вырывающие из моего горла настоящие крики. Хриплые, еще слышные, но все-таки крики.

Сколько я лежала на столе хирурга, представить страшно. Чего я только ни пережила за это время. Каких только пересадок мне ни делали.

Часами. Днями. Ночами.

Пытаясь вернуть меня прежнюю. Сделать невозможное. Сотворить чудо.

Я была как новорождённый ребенок.

Заново училась шевелиться, сидеть, ходить. Есть. Пить. Разговаривать.

Физиотерапия. Консультация с психологом, которому я через жуткие всхлипы отвечала на небольшие вопросы. Немного воды и еды через трубочку.

Как только что прозревшая слепая глядела с опаской на окружающий мир. Впитывала в себя все краски вокруг. Потихоньку воспринимая новые глаза, пересаженные мне от неизвестного донора.

- Как вы сегодня себя чувствуете, Инна?

Я как раз заканчиваю скудный завтрак, когда ко мне заходит доктор Симонс. Высокий, немолодой мужчина с изящной седой бородкой. Первый человек, кого я увидела после тяжелой операции по восстановлению зрения.

Поправляю на переносице черные очки, так как глаза еще очень чувствительны к свету и кое-как усаживаюсь в своей «родной» кровати. Боль еще пронзает каждую клеточку моего тела, но уже более-менее терпимо.

Все-таки в частной клинике где-то у черта на куличиках я нахожусь около года.

- Чуть получше, - хриплю, напрягая голос. Как будто у меня ОРВИ, жуткое ощущение в горле. Режущие связки, давящее на гланды.

- Вполне возможно с завтрашнего дня мы начнем снимать с вас бинты. Постепенно, - тут же поправляет сам себя.

- А как… мое… - еле шевелю рукой, показывая на свое лицо.

- Приступим со дня на день, - что-то пишет в своем блокноте. - У нас куча ваших снимков, мисс Голубева. Совсем скоро вы будете выглядеть как преж…

- Это… это… - хватаюсь за горло, подавляя приступ кашля. - очень здорово…

Роняю на пол стакан. Хватаю ртом воздух. Задыхаюсь. Падаю на спину, не сдерживая поток слез. Легкие жутко горят. Вновь хриплю. Громче обычного.

Доктор тут же подскакивает ко мне. Придерживает за голову, подносит к губам трубочку. Делаю медленные, неуверенные глотки, потихоньку приходя в норму.