М-да, вселенная, удружила. Даешь десятилетнюю норму тягот за неделю!

Внутри просыпается нездоровый интерес — что дальше?

Нет, конечно, искать работу я могу и с телефона, однако планировала брать подработки — например, что-нибудь печатать, может быть, помогать людям вести сообщества в соцсетях, создавать контент, и так далее. Теперь такие подработки мне не светят.

Раздается трель дверного звонка, и я топаю в коридор. Кого там еще нелегкая принесла?

Открываю и... сглатываю тут же образовавшийся в горле ком.

— Что, не ждала? А я приперлась! — во все тридцать два зуба улыбается мне Ленка.

Она поднимает повыше картонную коробку, что держит в руке, и добавляет:

— Торт. Твой любимый, между прочим.

Легка на помине. Я продолжаю ошарашенно на нее смотреть, и тогда подруга сводит к брови к переносице и интересуется:

— Я не вовремя? Алис, я звонила тебе из магазина, но ты не ответила, так что я решила нагрянуть просто так. Мы ведь так и не поговорили после твоего увольнения.

Я мысленно охаю: и правда, не пообщались, и Лена до сих считает Озвериныча виновным в моем увольнении.

Подруга внимательно изучает меня взглядом, легонько вскидывает брови, а потом протягивает мне коробку с тортом и вкрадчиво тянет:

— Ла-а-адно, я поняла, ты занята. Торт хоть возьми, не пропадать же добру. Я сама виновата, приперлась без предупреждения, хотела устроить сюрприз.

Она разворачивается и делает несколько шагов вперед, а я чувствую нехилый укол совести: ведь действительно уйдет! Ну что я за человек такой? Лена ведь поддержать хочет, а я так по-свински отреагировала на ее приход.

— Стой, — спешу остановить подругу и пытаюсь улыбнуться. — Ну что ты, я всегда тебе рада, просто не ожидала, ты ведь обычно предупреждаешь, что придешь. Проходи, будем чаевничать.

Я сторонюсь и даю ей зайти.

— Если честно, — Лена смотрит на меня с хитрой улыбкой после того, как мы устраиваемся на кухне, — я уж подумала, что у тебя кавалер завелся и ты его скрываешь.

Я вздрагиваю, и нож, которым режу торт, немного соскальзывает и режет палец.

— Ай! — вскрикиваю я со стула и сую его в рот.

Слава богу, порез совсем небольшой, я промываю ранку под водой и вскоре заклеиваю лейкопластырем.

Блин, Ленка как в воду глядит.

Впрочем, может, это намек, что пора ей все рассказать?

Я пододвигаю ей тарелку с тортом, сажусь напротив и протяжно вздыхаю.

— Эй, ты чего? — недоумевает подруга. — Из-за увольнения так расстроилась? А ну бери себя в руки, ты же никогда не унываешь!

Так-то да, но сегодня, если честно, приуныла...

— Да и свет клином на этой «Астории» не сошелся, — пылко продолжает Лена. — Я нисколько не сомневаюсь, что ты найдешь новую работу за пару недель. Ну правда, не грусти.

Она отхлебывает чай и зло бросает:

— Но Озвериныч все-таки козлина!

Я набираю полную грудь воздуха и наконец сознаюсь:

— Озвериныч не виноват, Лен.

— То есть как это не виноват? Он ведь тебе даже две недели отработать не дал!

— Ну-у-у, то есть уволил меня, конечно, он, но по наводке.

Лена ставит кружку с чаем на стол и изгибает бровь:

— По чьей?

— Назара Исаева.

Теперь вздрагивает уже подруга.

— В смысле? — хлопает ресницами она и с непониманием трясет головой.

— Он нажаловался боссу на грязь, а так как это была моя смена, то... сама понимаешь, — развожу я руками, медлю, но в итоге заговариваю, пока не передумала: — И... есть еще кое-что, Лен. Я встречалась с ним.

Глаза подруги мгновенно округляются, и она подается назад.

— К-как это?

— Я не знала, что он — это он.

— Что за бред? — нервничает Лена.

— Он представился мне другим человеком и три месяца водил меня за нос.