Тимофей замолкает, но мы привыкли за столько лет понимать друг друга с полуслова. То есть сейчас вывод такой, что ошиблась Марина? Специально или случайно – непонятно. Или меня Тим так заговорил, понимая, что я хочу ему верить, хочу сохранить семью, которой у меня никогда не было.

– Мы за все годы, проведенные вместе, впервые говорим о таком, – я поднимаюсь и подхожу к окну. – И раньше Марина никогда не говорила, что видела тебя с кем-то где-то. Почему сейчас?..

– То есть лгу я, да, Милена? – Тимофей начинает раздражаться. – Я в последний раз повторяю: в гостинице не был, тебе не изменял. Мне что сейчас сделать, какие доказательства представить? Мы в тупике, да? Ты не знаешь, кому верить.

И он чертовски прав. Я в растерянности. Но Тим столько лет… Или был осторожен, или был только со мной. Я склоняюсь ко второму варианту.

Оборачиваюсь и кладу ладони мужу на плечи, а потом обнимаю и целую в шею. Я верю ему. С самого начала нашего разговора верила каждому слову. Да, объяснений может быть много. Возможно, это был кто-то похожий. А Маринка не первый год катается по местам преступлений, обращая внимание не на людей, а на улики. Может, это был кто-то из тех, с кем она столкнулась по работе, но не запомнила. Кто-то, очень похожий на Тимофея…

Вероятность маленькая. Даже мизерная. Но муж так убедителен. Он не отводит взгляд, не мнется. Я знаю ложь – с самого детства, сколько себя помню, видела ее достаточно. Даже самый хороший детский дом – это все равно школа выживания. И единственная девочка, которая попала туда, когда я уже прошла эту школу, стала моей подругой. У нас никогда не было секретов, мы с Мариной делились всем. Она не могла спустя двадцать лет впервые мне солгать. Значит, она действительно думает, что в гостинице был Тимофей. Но и муж убедителен.

– Я верю, что вы оба говорите правду, – наконец разбираюсь в своих внутренних противоречиях. – Произошла какая-то ошибка. Тим, но я вижу, что ты чем-то обеспокоен. Не хочешь поделиться?

– Нечем мне делиться, Милена, – муж, кажется, выдыхает, когда я говорю, что верю ему. – Ты просто верь мне. Я тебя никогда не предам. Наша семья – это моя жизнь.

И моя тоже… Я живу ради мужа и дочери. И потерять свою гавань равносильно смерти. Да, я не растворилась в них, но они тоже моя жизнь.

– Тим, если вдруг… – мои же слова меня режут без ножа. – Если вдруг ты полюбишь или просто захочешь другую женщину, то скажи мне об этом.

– Уверен, что этого не произойдет, потому что в моей жизни есть только одна женщина. И это ты, Милена.

Я очень хочу верить мужу. И я ему верю. Но каждый день ловлю себя на том, что прислушиваюсь к его телефонным разговорам, осматриваю одежду и принюхиваюсь к ней, когда забрасываю в стиральную машину.

Это ненормально! Я становлюсь параноиком и понимаю, что все равно сомневаюсь в своем муже. Тим меня убедил в тот день, но если зерно сомнения заброшено, то оно начнет прорастать. И прорастает…

А я не могу так. Тимофей видит, что я дерганая, что отодвигаюсь ночью от него, не хочу близости, но не настаивает.

Я схожу с ума и свожу с ума, кажется, мужа и дочь. Изменения в моем поведении заметили все.

Провожаю Тимофея и Дарину. Вроде бы обычный день, такой же, как и предыдущие, но меня ломает изнутри. С Мариной мы не созванивались несколько дней, и сейчас самое время.

– Милена, я только уснула, в шесть утра на вызов ездила, – стонет она в трубку.

Пора бы привыкнуть, что у подруги график ненормированный, тем более она часто берет ночные. Как сама говорит: а что мне делать, молодой да незамужней?

– Извини, я позже перезвоню, – говорю, но Марина перебивает: