Обеспечив себя «железным» алиби Колька, подложив под голову правую руку, безмятежно уснул под тихий шелест листвы. Обычно, когда он спал в пьяном угаре, ему снились всякие разные кошмары в виде рогатого быка, едва не догнавшего его, или бездомной собаки, норовившей отхватить кусок мяса с его ноги. Нет, в этот раз Кольке приснился Васильич, сосед с четвертого этажа, проживающий как раз под ним. Стоит он в одних застиранных нижних подштанниках и, протягивая к Кольке худые бескровные руки, просит его: «Коля, родной ты мой, помоги! Окно на кухне прогнило, менять надобно, а у меня ни сил, ни средств! Помоги-и!» Колька во сне пообещал помочь ветерану и, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, отправился к дружкам-столярам делать заказ на окно… но тут на улице за ним, подобно собаке увязалась полицейская машина. Куда он – туда и она! И воет, и воет! «Отцепись, зараза! Я же ничего такого не сделал!» – закричал Колька – и проснулся от реально истошного воя полицейской машины.

Стряхнув с себя утреннюю росу, он приподнялся, отыскивая взглядом свой подъезд: у подъезда стояли машины полиции, «эмчээсников», «скорой помощи», толпился народ.

«Забегали, сверчки» – Колька широко зевнул, с удовольствием вспоминая свою ночную «шутку». Среди возбужденно галдящей толпы он увидел свою Татьяну: она, прижимая ворот халата к глазам, что-то объясняла окружающим.

«Плачет, что ли? Электрика жалко? Неужто его удар схватил? – гадал Колька, цепляясь за ствол черемухи, чтобы подняться. – А на вид кабан здоровый, ломом не прошибешь. Дела-а… Не дай бог с ним что-то серьезное, тут уж пятнадцатью сутками вряд ли отделаешься. Однако, быстро их размуровали, видно ошибся я, цемент другой марки, не четырехсотой. Надо идти, глянуть».

Нагнув голову, Колька выбрался из палисадника и подошел к гудящей толпе.

– Не повезло старику, – услышал Колька. – Наверное хотел выйти, а перед ним стена. Тут и здорового инфаркт схватит.

– Спасатели говорят, кое-как стену разобрали, мол, профессионалы работали.

– Танька, жена «Кирпича» рассказывала, она дескать вышла мусор вынести, а у старика вместо двери стена…

– Деда-то за что? Пенсионера, да еще глухого…

– Чертова мафия! Бандюганы совсем страх потеряли, не дают людям спокойно жить…

– Причем здесь мафия? Подлая Европа виновата, зачем расстрел отменили? К стенке их надо, без суда и следствия: бах-бах – и готово!

– Да бросьте вы! Мафия, Европа! Причем здесь они? Я своего участкового в глаза не видел…

Колька крутил-вертел головой и не мог понять: причем здесь мафия? какой еще старик? в чем виновата Европа? куда пропал участковый?

Толпа притихла. Двое дюжих санитар вынесли из подъезда носилки, накрытые зеленым дерматином. При спуске по ступенькам из-под зелени дерматина выскользнула желтая старческая рука и беспомощно заболталась туда-сюда, будто пыталась достать до земли. До Кольки наконец дошло…

«О, боже! Что я натворил?! – ужаснулся он, содеянному им же. – Я же Васильича замуровал! На четвертом этаже остановился, до пятого не дошел! Двери, двери-то одинаковые, на одно лицо, один в один двери! Этажи перепутал! И ведь ключ, ключ не подошел! Мне бы понять! А я…я! За что же мне так, за что-о-о?!»

Растолкав толпу, «Кирпич» подскочил к носилкам, схватил холодно-неживую руку старика и принялся всхлипывать: «Васильич, это я – Коля, сосед твой! Ты слышишь меня?! Васильич, прости меня, я не хотел! Прости-и…».

Уважаемый читатель! Письмо, которое ты сейчас, надеюсь, прочтешь, было найдено на побережье Чукотского моря, рядом с местом жесткой посадки вертолета полярной авиации МИ-8, летевшего с острова Врангеля в поселок Певек. Вертолет при посадке разрушился, летевшие в нем люди, слава богу, остались живы, а вот почту арктическим ветром разбросало по просторам необъятной тундры. Нашедший письмо чукча каюр Николай хотел приспособить бумагу для собственных нужд, однако хозяйка яранги, любопытная, как все женщины, чукчанка Наталья, между прочим, окончившая интернат для народов Севера на «отлично», прочитав письмо, погнала мужа в поселок, вернее – в редакцию газеты «Полярная Звезда» с наказом попросить опубликовать письмо, мол, оно будет полезно всем российским женщинам, а не только живущим в тундре. Николай на оленях рванул в поселок: в тундре просьба женщины – закон для настоящего мужчины. Прямота, искренность, откровенность письма понравились главному редактору «Полярной Звезды» (от которого, между прочим, месяц назад жена сбежала с техником-авиатором в теплые края), и он решил опубликовать письмо, тем более что приближался праздник всех женщин мира, то есть – 8 марта, под заголовком «Русская женщина и коня на ходу остановит, и в горящую избу войдет». Но так как редактор в далекой юности баловался сочинительством стишков, он сократил заголовок до двух слов: «Женщина Севера». Коротко и понятно! Правда, чтобы его не обвинили к любви к чужим письмам, что, как известно, осуждается обществом, редактор нашел-таки хозяйку письма и по рации получив ее согласие с условием не сообщать фамилию, опубликовал письмо целиком, лишь убрав из него множество матерных слов, что, конечно, сильно повлияло на качество текста, на его ярко выраженную эмоциональность. Однако оставим это на совести редактора. Итак, читаем…