Приподнявшись на колени, как снайпер прищурившись, Колька нашел на пятом этаже свое угловое окно – окно тускло светилось. Видно Татьяна, включив настольную лампу, ожидает мужа. Она всегда ждет его!

А он? Что он? Он любит свою Танюху и пропадет, засохнет без нее, как эта черемуха без воды. Зря он на нее утром всяких-разных гадостей наговорил: и ножки у нее стройные, и талия в норме, и мордашка симпатичная, да и вообще, она самая-самая лучшая! Надо будет поднакопить деньжат и купить ей к зиме приличную шубу.

На соседнем кусте сонно встрепенулась невидимая птаха: цвик-цвик-цвик… Задремавшему было Кольке вдруг показалось, что птичка зацвикала голосом Татьяны: «… я нашла-нашла-нашла…» Любовника нашла, хахаля! Вот стерва!

С трудом ухватившись за корявый ствол, Колька поднялся, опять нашел глазами свое окно: света в окне не наблюдалось. Не дождалась, значит, в квартире кто-то есть. Кто? А если, электрик Санька? Деньги он получил, пить с ними отказался, сказал что ему в техникум надо… и смылся. Куда? Ясное дело, куда… Значит он, точно он! Знаем мы эти колледжи-техникумы, было дело учились! К чужой жене он завалился, ну погоди, технарь-заочник! Поймаю – сотру в порошок!

Подогреваемый жгучей крапивной ревностью, Колька мигом нашел калитку, пересек двор и поднявшись на крыльцо, влетел в свой подъезд. В подъезде темнота, хоть глаза выколи: и какая сволочь все лампочки повыкручивала!

Держась за разбитые перила, ногой нащупывая каждую ступеньку, частенько отдыхая, Колька штурмовал этажные пролеты. Ох, как ему, возможно, потомку непобедимых суворовских богатырей-гренадеров бравших неприступный Измаил, штурмовавших швейцарские Альпы, сейчас приходилось тяжело и было не до славных дел: в груди что-то жалобно пищало, хрипело, кололо в правом боку, бетоном налились ноги. И какой идиот выдумал строить высотные, многоэтажные дома?

Фу-у! Ну, наконец-то! завидев знакомое светлое пятно двери, Колька загнанно дыша, совершенно обессиленный сполз по стене. Затем чуток отдохнув, переведя дух, он встал, нашарил рукой входной звонок, нажал на кнопку. Внутри квартиры глухо звякнуло. Прислонив ухо к двери, прислушался… Ни шороха, ни осторожных шагов: тишина! Опять нажал… Результат тот же.

«Не откроет, – понял Колька, убирая руку от звонка. – Была бы одна, открыла бы. Значит, кто-то у нее есть. Что будем делать, Коля? Поколотить в дверь? Опасно, какой-нибудь сосед-придурок спросонок полицию-милицию вызовет… Тьфу-ты! У меня же свой ключ! Совсем забыл… Сейчас, сейчас я вам голубкам сизокрылым, крылышки-то пообломаю, я вам устрою ознакомительный ночной полет с пятого этажа!»

Колька порылся в карманах, нашел ключ и даже коробок спичек. Зажег спичку, выцеливая ключ в замочную скважину… И попал, с первого раза попал! Спичка болезненно обожгла большой палец: о-черт! Попал, но ключ не входил и до середины длины, что-то мешало, не пускало. «Изнутри ее ключ вставлен – мой не пускает, – сообразил Колька. – Подстраховались, гады! Надо что-то делать, не ждать же у моря погоды. Что? Может, протаранить всей своей массой? А что, можно попробовать».

Отойдя от двери на несколько шагов, Колька прицелился в светлое пятно двери: эх, была не была! – и, выставив вперед правое плечо… остался на месте. Понял – бесполезно, можно и башку себе свернуть, дверь толстенная, ясеневая, с одного маха не снесешь. Даже если он и вышибет дверь, что с того толку, электрик – бугай здоровый, набьет ему морду и спокойненько уйдет: нынче Колька не в форме. Эх, динамитом бы рвануть дверь, только где его ночью возьмешь. Нет, динамит – не выход, да и не его это метод, соседи могут пострадать, а его самого объявят международным террористом, пособником покойного бен Ладена или «игиловцем». Надо придумать что-то такое, такое! Чтоб им всю жизнь икалось! Но что? Хоть убей, ничего путного в голову не лезет!