– Друзья мои! Простите меня, если я что-то нарушил! Клянусь, я вам не конкурент, я здесь случайно, по своим делам…

– По каким еще своим? – излишне нервно дернулся вертлявый мужик небольшого росточка, в зимней шапке на голове, несмотря на теплый майский день. – Знаем мы эти «свои» дела, после таких как ты, у нас вещи пропадают. Носит вас тут, сволочей приблудных!

– Сверчок, закрой пасть! – сердито скомандовал похожий на Пугачева, должно быть, вожак.

– Еще раз извините меня! – быстро извинился Матрёнин, опережая дальнейшие вопросы незнакомцев. – Ради бога, простите! Понимаете, уважаемые, супруга сгоряча выбросила лыжи вместе с палками. А палки мне до крайности оказались нужны, а она выбросила. Вот я их и приехал искать. Мне нужны только палки! Заметьте, уважаемые, свои палки, мне чужого не надо, на чужое я не падок, уверяю вас…

Бомжи криво заулыбались, захихикали, дескать, ври дядя, да не завирайся, кто от чужого откажется. Бородатый рявкнул:

– А ну, ти-ха! – И, ткнув грязным пальцем в добычу географа, с ехидцей спросил: – А это тоже все твое?

– Господа… поймите меня правильно… все это я не специально искал, я нечаянно на это наткнулся, ей-богу нечаянно, господа! – заюлил Матрёнин, кляня себя за неосторожную жадность. – Искал свои палки, а тут смотрю – вещи безхозные, раритетные, дай, думаю, отложу в сторонку; поверьте, без желания что-то присвоить. Я учитель, преподаю географию, мне эти вещи интересны сами по себе.

– Вот даже как? Учитель географии? – удивленно переспросил бородатый и тут же с сожалением добавил: – Жаль, что не иностранный преподаешь, ты бы нам как переводчик сгодился – сейчас на свалке столько разного заграничного барахла, что хрен разберешь, чей товар, откуда, для чего предназначен. Без своего переводчика трудно.

Тут опять вертлявый влез с заявлением, что он с детства на дух не переносит учителей и без промедления предложил поколотить нежданного пришельца и выгнать его в шею. Вожак небрежно от него отмахнулся. Матрёнин облегченно вздохнул.

– Слушай, учитель, мы народ, за редким исключением не кровожадный, предлагаю договориться. – И он, неожиданно для учителя, да и, наверное для всех остальных, предложил: – Мы отдадим тебе это добро, – кивнул он на добычу географа. – И даже найдем твои палки, но тебе придется заплатить по установленным нами тарифам. Ты человек грамотный, надеюсь, понимаешь, о чем я? Матрёнин кивнул, мол, что поделаешь, ныне рыночные отношения… – Вот и договорились, – довольно улыбнулся бородатый. – Итак, слушай мою цену… За швейную машинку – сто рублей, за книгу… думаю, хватит и полтинника. Что ты еще нашел – выкладывай, не стесняйся.

Ерофей Христофорович хотел было развести руками, дескать, больше ничегошеньки, однако тут же передумал – а вдруг обыщут. Густо покраснев, он достал из кармана трико – серебряную ложечку и пробормотал:

– Извините, пожалуйста.

– Да ничего, ничего, бывает, – снисходительно заметил вожак, с таким интересом рассматривая ложечку, что учитель мысленно распрощался с ней.

– Господа, прошу вас понять меня и извинить, потому как в настоящий момент у меня с собой денег нет, – Матрёнин для убедительности похлопал по пустым карманам. – Но вы не сомневайтесь, я их завтра вам принесу, ей-богу принесу. Сегодня уже, к сожалению, поздно.

– Ладно, учитель, сделаем так… – после многозначительной паузы, бородатый предложил свое видение сделки: – Принесешь завтра деньги – получишь палки вместе с другим барахлом. Однако, велосипед мы у тебя конфискуем, как бы в залог. А вдруг ты не вернешься? Нам гарантия требуется. И не вздумай натравить на нас легавых. Учитель, ты понял меня?