– Ну что, ты по-прежнему будешь утверждать, что летчиков не укачивает, – дружески хлопнул меня по плечу Шурик, моряк с прекрасного города Владивостока. – Или согласишься со мной, что укачивает всех.

И я с ним согласился. А в вагоне по-прежнему продолжали играть в свои карты китайцы, пьяно похрапывая спал народ из Средней Азии, стучали колеса о рельсы: тук-тук, тук-тук, тук-тук! И думалось: какая же у нас огромная страна!

Батюшки мои, до чего же быстротечно время! Оглянуться не успеешь, а Новый год в двери стучится: тук-тук! а вот и я! не ждали? Выглянешь: тьфу-ты! – опять этот жизнерадостный старикан со своей молодухой заявились, опять пьянки-гулянки, выпивки-застолья! О-о! А сколько денег надо? Все средства, что копил на нужную тебе вещь, за десять дней истратишь, как одну копейку! А какое железное здоровье надо иметь. Иной человек, может быть, целый год не пил, из последних сил держался, характер выдерживал, закалялся физически и морально – все бесполезно, все впустую: итог после праздника всегда один – головная боль, будь она неладна!

Выразив негативное отношение к наступающему Новому году, Вадим Зосимов постучал замерзшим ботинком о ботинок, чтобы хоть как-то согреться. Слегка побитый жизнью, пусть и худущий на вид, но еще достаточно крепкий, сорокапятилетний Зосимов официально нигде не работал, с гордостью называя себя человеком свободной профессии. То есть, он принимал и выполнял заказы от всех, кто попросит и неплохо заплатит. Впрочем, не отказывался он и от мелких заказов. Хм-м! Если разобраться, то само выражение «человек свободной профессии», звучит как-то туманно и не совсем понятно. Для полной ясности придется выдать Зосимова с головой: еще совсем недавно он числился художником при Доме культуры судоремонтного завода. Вскоре завод успешно приватизировали и в виде металлолома переправили в Китай, «культуру» так же успешно прихлопнули, в результате чего наш художник остался не у дел. Тогда-то и пришлось ему перейти в разряд людей свободной профессии, что помогало ему избегать встреч с налоговой инспекцией и более-менее безбедно существовать.

К примеру, в самый канун Нового года Зосимов выполнил срочный заказ в кафе «Агдам», где оформил настенное новогоднее панно с обязательным Дедом Морозом и Снегурочкой. Краснощекая, эротически длинноногая Снегурочка в коротенькой мини шубке, очень уж приглянулась хозяину кафе Мусе, от последующих затем щедрот которого Зосимов так наугощался, так наугощался… Бр-р, вспоминать не хочется. Собственно, вспоминать-то особо и нечего, так, кое-что… Тускло помнится, как пил с черноусым Мусой, пил с огромным охранником Васей, с официанткой пил… кажись, дома пил. Дальше – полный провал в памяти… Нет, одно Вадим помнил точно: проснулся он на своем родном диване. Да разве такое забудешь? Утром, разъяренная супруга Муза, бесцеремонно сбросив его с дивана, вытолкала взашей из квартиры со строжайшим наказом не возвращаться домой без денег. И вот, получив от хозяина кафе Мусы кое-какие деньжата, Вадиму пришла в голову спасительная мысль о подарке. Да-да, только подарок, хороший подарок мог успокоить, задобрить Музу, мог примирить их. Хороший, но не особо дорогой. Такой вряд ли купишь в супермаркете, надо идти на городской рынок, на барахолку.

Зажав в карманах окоченевшими пальцами денежные купюры, Зосимов тяжело передвигая ноги, направился в сторону городского рынка. Сильно болела голова, хотелось чего-то такого, такого… «Опохмелиться бы не мешало», – едва подумал художник, как ноги угодливо занесли его дрожащее от холода, от выпитого вчера тело в тепло закусочной «Три богатыря», а красные от мороза руки бережно сжали стакан с водкой. Понятно, что после влитого в себя стакана, Зосимов не превратился в былинного Илью Муромца, однако почувствовал себя настолько уверенно, что подойдя к городскому рынку, без страха и сомнения нырнул в неуправляемую рыночную стихию, которая пошвыряв его, как волны – пустую пластиковую бутылку, выбросили у прилавка с печатной продукцией.