Поезд давно уже тронулся. С грохотом проскочили амурский мост, дальше пошли биробиджанские сопки, темные тоннели, бесконечная тайга еще не освободившаяся от снега. В вагоне шум, гам, духота – китайцы кушают чесночные приправы с куриными лапками, горласто разговаривают, крикливо играют; среднеазиаты пьют водку, закусывают колбасой и уже начинают переругиваться между собой. Вроде, пока трезвые были – нормальные мужики, но эта крепкая российская водка превращает их-не в обиду сказано – в черт знает в кого! Вот один узбек, совсем-совсем молодой, слабоватый на выпивку паренек упал прямо на проходе. «Они укачались», – оправдывались и перед нами, и перед китайцами его земляки, поднимая упавшего.

– Меня тоже укачивает, – не знаю зачем, сообщил я об этом новому знакомому, когда мы плавно перешли от пива к крепкому чаю. – Из-за этого я на поезде поехал, в самолете меня наизнанку выворачивает, особенно при взлете и посадке.

– Бывает, – как-то уж слишком буднично обронил мой новый знакомый, после того как мы перешли с ним на «ты» – Ты особо не переживай, не ты один от этого страдаешь, думаю, всех укачивает, без исключения.

– Всех? И даже вас, моряков? – удивленно спросил я.

– А почему бы и нет, – засмеялся Шурик, нарезая тонкими кружочками колбасу под названием «Ратимир». – Мы что, из другого теста сделаны?

– Нет, конечно, – тотчас согласился я. – Однако, я думал, моряков не укачивает… они привычные, что ли.

– Привычка, говоришь? Есть у нас и такое. Работаем на море, бывает, и качает, и довольно долго, и тошно, и муторно-и, если ты не привыкнешь к качке, она может с ума свести, так что или привыкай, или списывайся на берег. Переходи работать в речное пароходство, на реку, вон их сколько у нас: Амур, Волга, Кама, Обь, Енисей! По своему многолетнему опыту скажу: от качки работа помогает, когда ты постоянно занят, когда не думаешь о ней – тогда не страшна она тебе. Если ты действительно любишь море – привыкнешь и к качке, как говорится, нужда заставит мышей ловить. Помню, я на «пассажире» одно время ходил с Владивостока на Камчатку. Пассажиров – туча, особенно летом. Пока на море тишь и благодать, все они красивые, веселые, жизнерадостные, а как только шторм прихватил, те же пассажиры – зеленые, тусклые, злые. По каютам штабелями лежат, всю палубу обрыгают, только и спрашивают ежеминутно: ну где же суша, когда дойдем? Вот так-то брат! По моим наблюдениям, укачивает практически всех людей на земле. Помню, шли мы с Канады с зерном и качало нас почти неделю. На ногах остались лишь бывалый капитан да старый боцман на руле – остальных всех качка наповал уложила. Всех, без исключения. Как капитана с боцманом она с ног не свалила – остается только гадать. Впрочем, с высоты моего сегодняшнего опыта могу смело заявить: чувство ответственности за жизнь других заставило их упрямо держаться ногами за палубу; ну и соответственно, долголетний опыт.

– Вот они – настоящие морские волки! – восхищенно воскликнул я. —Помните, как у поэта: «гвозди бы делать из этих людей!» – воскликнул я, однако не зная почему, тут же засомневался (видно «Балтика» номер 9 ударила в голову) – Нет Шурик, ну не верю я, что все укачиваются, не верю. Наверное, есть же исключения Думаю, космонавты не укачиваются, и летчики вряд ли, ведь они столько лет тренируют свой… как его?.. вестибулярный аппарат.

– Аппарат, говоришь – вроде как ехидно поджал губы Шурик. – Ну не скажи. Не знаю как космонавты, а вот летчики укачиваются стопроцентно! Своими глазами наблюдал, и даже вот этой головой, – он засмеялся и постучал себя по макушке пальцем. – Да, да, наблюдал, была у меня один раз такая возможность. Могу рассказать, времени у нас – уйма…