И… я здесь! Министр втащил меня в кабинет, где сам Овчинников лежал на кресле, откинув голову и прикрыв ее газеткой. Начальство имело удовольствие спать, а не работать. Похмелье мучало не только меня.

– Гриша! Хватит дрыхнуть!!! – сообщил о своем появлении министр, втащив в помещение меня на каблуках и громко хлопнув дверью. – Я к тебе по делу!

Григорий Александрович стянул газетку с небритой физиономии и продрал глаза, с целью увидеть, кто же это посмел потревожить его чуткий сон. Овчинников явился на службу, слава богу, не в халате, а в приличном деловом костюме, не имевшем постыдной привычки мяться. Как его лицо, к примеру. Выглядел Гриша не лучшим образом. Подозреваю, после моего ухода, он оприходовал остатки спиртного, поэтому мы с ним сегодня были в этом плане почти на равных (делаю себе скидку за неопытность).

– По какому еще делу? – проворчал Овчинников, оставшись лежать в кресле, по максимуму отклонившись на спинку и упокоив свои ноги в ботинках с нестертой подошвой поверх важных документов на его столе.

– Мне понравилось, как ты вчера вышел из спора!

– Ну, – буркнул Овчинников, зыркнув на меня из-под куцых ресниц.

– Предлагаю тебе еще кое-что.

– Ну.

– Помнишь, ты хотел магазинчик, палаточку в центре открыть? На пару десятков лимончиков? А?

– Ну.

– Ну, я подпишу тебе разрешение, если отдашь мне эту пташку. И даже денежку не попрошу. Считай, я сегодня добрый, потому что влюбленный!

Стрела далеко не амура проткнула мой замутненный стремительно развивающимися событиями разум, и я тихонечко высвободилась из теплых рук министра. Никем не остановленная, доковыляла до скромного столика в углу помещения, на котором были расставлены спиртные напитки, собранные со всего света. Вкус веселья из любой страны был представлен на этом маленьком стеклянном островке. Хочешь Аргентину, хочешь Калифорнию, хочешь, что хочешь.

– Овчинников, я не шучу! – тем временем, где-то за моей спиной, торговля за мое тело продолжилась. – Давай ударим по рукам, мы с Полиночкой уезжаем, а завтра я подписываю тебе все разрешения, которые ты уже полгода от меня ждешь.

У нормальной, приличной(хотелось бы это особенно подчеркнуть) женщины подкосились бы ножки, похолодело бы в затылке и голова бы закружилась от мысли, что вот прямо сейчас ее продадут какому-то министру и он будет волен делать с ней все, что пожелает. Овчинников мог. По крайней мере, слухи о нем такие ходят. И за меньшее. В центре палаточку открыть… Мы в бухгалтерии знали, что это за «палаточка». В центре… С видом на Кремль. Речь шла о миллионах и совсем не рублей.

Позади раздались шаги. Судя по звукам, владелец мясокомбината слез со своего кресла и направился ко мне. Я взялась за горлышко первой попавшейся бутылки, вроде бы это была текила. Взяла бокал для вина и плеснула туда щедро непонятного напитка, а тем временем, Григорий Александрович оказался совсем близко и его угрожающий шепот резанул мое ухо:

– На шлюхе не женюсь, – заявил мне он, выхватил бутылку с текилой и себе плеснул хорошенько в кружку из-под кофе, с которой подошел к заветному столику. А вслух заявил:

– Я не торгую людьми, Мишаня. Тараканов сожрать – это одно, а работорговля не в моих принципах.

– Не в твоих? А что же тогда в твоих? Не расстраивай меня, Гриша. Ты только подумай, сколько сможешь сэкономить и уже этот Новый год отпразднуешь с открытием в самом центре. А?

– Согласен, перспектива заманчивая, – крякнул Овчинников, повернувшись к столику задом и уперевшись в него им, а в меня своим внушительным плечом. Овчинников отхлебнул из кружки мексиканского пойла. – Пусть девушка сама решает. Если она хочет пойти с тобой, я отпущу, а ты подпишешь разрешение. Если нет – то думай другое развлечение.