– Вначале будет расслабление, эйфория, а потом шарахнет избыток энергии и захочется бежать.

Транспорт, доставивший нас на планету, беззвучно поднялся в воздух и очень быстро удалился. Я посмотрел вверх и увидел сквозь синеву неба ещё более синюю планету-гигант, висящую на половине пути между зенитом и горизонтом. Очень фантастический пейзаж. Я не удержался и сделал несколько снимков на память. Никас сидел на руках у матери и блаженно улыбался.

– Аясо, – описал он своё состояние.

– Нравится? – спросил я его.

– Дя, ясиво.

– Идёмте уже, – нетерпеливо позвала мать. – Время тикает, а мы ещё ничего не увидели.

Она встала во главе нашей компании. Я пересадил сына себе на шею, и мы пошли. Минут через десять нас действительно отпустило. Эйфория сменилась желанием потратить силы. Энергии во мне было так много, что я мог бы пробежать кросс в три километра не запыхавшись. Отчасти, этому помогала гравитация ниже земной. В проспекте утверждалось, что она составляет ноль восемьдесят семь стандартной, за эталон которой взята гравитация Земли.

Птицы летали над головами, совсем не пугаясь нас. Они напоминали тропических пернатых из-за яркого окраса и склонности постоянно орать. Зверюшки взирали на нас с деревьев, из-под кустов, а некоторые просто сидели на тропинке, не собираясь уходить с неё при виде людей. По большей части они напоминали мне гибриды обезьян и медведей, неуклюжие, валкие, но ловкие, когда дело касалось лазания по деревьям. Они казались милыми, потешными и добрыми, словно природа создала в этом месте живые детские игрушки.

Под кронами деревьев, на каждой поляне, меховой оторочкой росли пышные кустарники, усыпанные цветами либо плодами, так и просящимися укусить их за сочный бочок. Помня предупреждение гида, я даже не притрагивался к ним. Остальные туристы, особенно те, кто жили на станции и не пробовали за всю свою жизнь ничего вкуснее сбалансированного желе, боролись с собой, чтобы не полакомиться. Я знал, что они не рискнут, система их так воспитала, что они не станут играть в рулетку. Расскажут потом своим знакомым, как близки они были совершить рискованное дело, но устояли.

– Да, это тебе не чахлый лесок возле нашей деревни, в котором бутылок больше, чем листьев, – произнёс отец. – Красотища. Как тебе, Нин, нравится?

– Да, очень. Хотелось бы забраться в лес, конечно, полазить под деревьями, – призналась она.

– И не думай, – застыл на месте отец. – Грибочки решила пособирать? Они, может, понятия не имеют, что люди грибы едят, потому и не предупредили, что от них слепота случается или вообще съедят твой мозг, а вместо него грибницу вырастят. Отличная тема, грибница под крепкой черепной коробкой, да ещё и самоходная.

– Ой, ну хватит, Коль, развёл тут нытьё. Шире шаг, глубже дыхание. – Мать прибавила ходу.

– Ей справка нужна от космического психиатра с разрешением, – буркнул отец.

– Так, развлекаемся, – напомнил я всей нашей компании, зачем мы здесь собрались. – Может, и зайдём в лесок, гид не запрещал, только ничего брать в руки не будем.

– Спасибо, Гордей. Это мне отец ещё с вулкана припоминает. Тогда он получил моральную травму, и у него сложилось мнение, что мой выбор непременно сулит ему одни неприятности.

– Похоже, у нас это семейное, – посмеялась Айрис, припомнив те же укоры с моей стороны.

– Это было давно и неправда, – заступился я за себя.

Растянувшаяся колонна туристов остановилась перед препятствием – неширокой речкой со спокойным течением. Вода в ней была прозрачной, дно усеяно камешками, над которыми искромётно носились рыбы, отсвечивая переливающейся чешуёй. Народ замер в нерешительности. Реку надо было переходить.