– Какие люди! И без охраны! – послышался еще один знакомый голос.

Дерек Нортон из Линии Кеннеди и пять его приятелей показались со стороны спортзала. Их лица были красные и распаренные после тренировки, а глаза горели радостным возбуждением. Я как будто вернулся в детство…

Дерек Нортон был первым курсантом, которому я набил морду. Мне было пять лет и ему было пять лет. Он перевернул мой поднос в столовой. Намеренно. И вся еда упала на пол. Нет, пол был чистым и я, скорее всего, поднял бы всё с пола и доел. Если бы сам всё уронил. Ведь еда – это жизнь. И в том возрасте мне её всегда не хватало.

Но поднос скинул со стола Дерек. И я разозлился. Очень разозлился. Я сбил его с ног и бил этим подносом до тех пор, пока меня не оттащила охрана. Дети – очень жестокие существа. Особенно если воспитываются в жестоком социуме, где их вольно или невольно морят голодом и применяют физические наказания.

Слишком быстрым было «переключение» моей жизни с убогих трущоб Адрианы на чистоту и порядок Калипсо. И если физический голод я, с горем пополам, утолил, то ожидание опасности и страх за будущее, прячущиеся в подсознании всё еще не давали мне спокойно жить.

Другое дело – Одарённые из Линий. С молоком кормилицы впитавшие превосходство над простолюдинами, жажду к власти и жестокость к соперникам. Казалось бы, что там может знать и понимать пятилетний ребенок? Поверьте, очень многое! Маленькие наглые зверьки с острыми зубами, отсутствием границ и огромным желанием быть первыми, при чрезмерно раздутом самолюбии – вот какой контингент курсантов окружал меня в Академии.

И, конечно же любой выбивающийся из «стаи» выглядел как потенциальная жертва. А я очень сильно выбивался из «стаи». И некоторые почему-то решили, что из меня получится идеальная жертва. Как же они ошиблись!

Дерек затаил обиду. Будучи лидером от природы и выходцем из влиятельной Линии, он очень быстро оброс «друзьями-приятелями». Детки из Линий попроще тянулись к, на их взгляд, сильному лидеру, да и в «стае» нападать легче. И в следующий раз меня поджидали шестеро злых и жестоких детей. Я успел разбить носы двоим, почти откусил ухо третьему и поломал палец самому Дереку, до того, как меня повалили на пол и хорошенько отдубасили. Помню, я тогда потерял все передние зубы и чуть не потерял левый глаз. Хорошо, что зубы были молочными, а глаз через некоторое время пришёл в порядок. На мне всегда всё быстро заживает.

После этого инцидента, зализав раны, я начал отлавливать по одному и наказывать всех участников «стаи». Жестоко наказывать. Я побил одного, затем второго. Потом они опять всей толпой побили меня.

Я решил, что нужно выводить их из строя кардинально, чтобы они уже ничего не могли сделать и, таким образом, уменьшить их численность. Но когда я, следуя своему новому плану, чуть не забил до смерти Фабио Бонуччи, я первый раз повстречался с начальником Академии.

Как сейчас помню, вице-адмирала Волкова и его кабинет. Тогда я посетил его в первый, но далеко не последний раз. Этот огромный кабинет со странной мебелью. Из настоящего дерева. Мягкий диван, куда начальник предложил мне присесть и эти восхитительные шоколадные конфеты! А еще запахи. Запахи дерева, кожи и табака. И разговор тот я помню великолепно.

– Ну, здравствуй, Антон! – улыбнулся Владислав, забивая короткую трубку. – Рассказывай, как ты докатился до такой жизни?

Я же, как загипнотизированный уставился на стеклянную вазу на невысоком столике, стоявшем около дивана, на котором я сидел. И в вазе лежали ОНИ. Шоколадные конфеты. Я, правда тогда, не знал, что такое «шоколад» и смутно представлял, что такое «конфеты», но я полюбил их с первого взгляда.