– Он уже тут? Так быстро? – удивился Галант.

Несмотря на плохую видимость, мне удалось разглядеть, как одна из моих когорт стремглав врезалась в оборонительные редуты римлян, что стало для легионеров полной неожиданностью. На землю упали пилумы, послышался хруст ломаемых скутумов. Раздались стоны и крики римских солдат, дрогнула одна из когорт римского легиона. Лопнули шеренги, нарушился строй первой двойной центурии. Часть легионеров бросилась врассыпную, в сторону высоких стен собственного лагеря, которые казались им неприступными, готовыми укрыть дезертиров.

Что творил Каст? В полной тьме галл совершил марш-бросок и попытался застать врасплох легионеров Красса, которые ожидали в неведении недалеко от стен собственного лагеря. Атака произошла в тот миг, когда лучший легион претора лишился «головы» в виде офицерского состава, а многочисленные римские центурионы не решались брать полноту ответственности за принятые решения в свои руки! Но откуда Каст мог знать о том, что римский легион лишится командования? Да и сигнал корна к тому моменту не прозвучал… Неужели галл ослушался моего приказа?

– Как Каст быстро, а, Спартак? – расплылся в улыбке Рут, явно наслаждаясь зрелищем. За отсутствием примипила, остальные центурионы всерьез перепугались за аквила легиона и пытались на ходу перестроить трещавшую по швам когорту.

– За мной! – бросил я.

Я в два прыжка оказался на земле и бросился к полю боя, которое теперь скрылось от моих глаз. Изнутри меня полыхнула ярость, неукротимая, всепоглощающая. Ноги проваливались в сугробы, мышцы ныли, крутило суставы. Я стиснул зубы. Стопы, стертые в кровь от непривычной обуви, обжигало, но усилием воли я заставил себя ускорить свой бег, потому что не имел никакого права опоздать. Ошибка в этой войне стоила слишком дорого. Одна оплошность была допущена. Каст ударил, не дожидаясь сигнала корна, и допустил произвол. Можно было ломать голову и выдвигать различные гипотезы на тему того, с чем было связано решение моих полководцев и что произошло не так. Однако факт оставался фактом.

С другой стороны, я видел стягивающиеся вдоль горизонта основные легионы Марка Красса, спешащие к полю брани на помощь личному легиону проконсула. И именно поступок Каста, который ослушался моего прямого приказа и вывел войска до того, как корн прозвучал трижды, позволил восставшим выиграть драгоценные минуты. Я с ужасом осознал, что силы римлян, которые превосходили нас умением и числом, уже сейчас брали армию восставших в кольцо. Используя свои знаменитые метательные машины, конницу, организовав наступление, легионы сомнут мое обескровленное войско и сотрут силы повстанцев в порошок. Я знал, что Спартак вложил много сил в подготовку повстанцев в своем лагере, будучи запертым на Регии, но понимал, что мое войско по большей части – дилетанты, только лишь недавно взявшие в руки меч. Но Каст… Хитер же был бес! В намерениях полководца еще предстояло разобраться.

От мыслей меня отвлек римский дезертир, капитулировавший с поля боя, который при виде меня замедлился, а потом и вовсе попятился. Выглядел легионер паршиво. Скутум римлянина остался на поле боя, куда-то подевался кулус, а из раны на голове сочилась кровь. Лорика хамата у правого бедра оказалась порвана и окрашена в красный цвет. Он выставил перед собой свой гладиус, за который схватился обеими руками, и совершенно безумным взглядом уставился на меня.

– Назовись! Кто ты такой? Ты римлянин? – затараторил он.

Я одним прыжком сблизился с бедолагой, выхватил гладиус, обезоружил его. Марать руки о человека, который показал спину на поле боя, не хотелось, поэтому я перехватил свой меч, и следующий удар пришелся точно в висок несчастному, лезвием плашмя. Таким ударом можно было оглушить человека, но я, по всей видимости, не рассчитал силы – у бедолаги из ушей пошла кровь, его тело свело судорогой. Оказавшийся рядом Рут, особо не церемонясь, вонзил свой меч в его грудь. Мы двинулись дальше.