К десяти часам утра пожары унялись.

«Чапаевцы» пошли в атаку. Слева от нас наступала Вторая кавалерийская дивизия. Поддерживая наступление, непрерывный огонь вели советские береговые батареи, два бронепоезда и гаубичный полк с орудиями калибра 152 мм. На прорыв двинулись танки. Они проутюжили окопы двух вражеских пулеметных батальонов, разогнали их солдат и устремились к поселку Ленинталь. Здесь держала оборону Пограничная дивизия королевства Румыния, войска отборные и опытные. Но после удара «катюш» они покатились назад…

Спотыкаясь, мы шли по черной, спекшейся от адского огня земле. Еще час назад она представляла собой укрепленные позиции румынского пулеметного батальона. Здесь были блиндажи, извилистые ходы сообщения, огневые точки. На поле вокруг росла высокая трава, кусты орешника, деревья яблони-дички. Все это превратилось в пепел. Мы видели немало обгоревших почти до костей трупов, и странный сладковатый запах уже смешивался с тяжелым духом гари. На разрушенных позициях кое-где торчали стволы выведенных из строя пулеметов: немецких «MG-34», устарелых австрийских «шварцлозе» и новых чешских «ZD-53».

Война – это смерть, боль, страдания миллионов людей.

Если же враг вероломно нарушает границы родной страны, то надо приготовиться к жесткому отпору. Надо выдержать это превращение: из мирных обитателей цветущих городов и деревень – в бойцов, не знающих страха и сомнения, способных к самоотречению, к тяготам длительной борьбы. Война показывает истинную сущность каждого человека. Трусы и подлецы совершают на ней самые гнусные свои поступки. Но отважные, честные, добрые люди – великие подвиги…

За мной, одетые в плащ-палатки и каски, шагали солдаты моего отделения – всего десять человек. После того как генерал-майор Петров вручил мне именную винтовку, командир нашего полка Н.М. Матусевич пожелал, чтобы я по ускоренной программе немедленно подготовила группу стрелков, способных без промаха поражать противника. На мои слова о том, что сделать это за три-четыре дня невозможно, майор Матусевич великодушно дал мне… неделю, позволил отобрать из целого полка наиболее способных солдат и выдал 500 патронов с «легкими» пулями для упражнения в стрельбе по мишеням.

Пришлось вспоминать, как проводились занятия в нашей Снайперской школе в Киеве. Я постаралась взглянуть на новичков глазами своего Дорогого Учителя. Не нужны слишком уверенные в себе, слишком горячие и нетерпеливые по характеру. А глазомер проверить и вовсе нетрудно: вот тебе винтовка, вот пять патронов, вот мишень. Стреляй!

Однако я покривила бы душой, не вспомнив сейчас об одной особенности моего командирского опыта. Сначала будущие стрелки (из других рот) не знали, что сержант Павличенко – женщина, и отреагировали на первое мое появление перед строем, прямо скажем, своеобразно. Довольно резко, но без нецензурной брани, я одернула их и в дальнейшем применяла весьма крутые методы воздействия на ленивых, неряшливых, недалеких. На моей стороне была армейская дисциплина и субординация. Вскоре я убедила подчиненных в том, что народные поговорки вроде: «Курица – не птица, баба – не человек», «Бабья дорога – от печи до порога», «У баб волос – долог, ум – короток» – и прочие, равные им по смыслу глупости, здесь хождения не имеют. Я стреляю лучше всех, я много чего знаю про войну, и подчиняться мне следует беспрекословно.

Само собой разумеется, в группе определились солдаты, более способные к обучению и менее способные, но сумевшие освоить первые навыки, остальных я отправила обратно в их подразделения. Среди тех, кто смог стать настоящим снайпером, я бы выделила двух человек: Федора Седых, молодого охотника из Сибири, и казаха Азата Базарбаева, как ни странно – жителя города Саратова. Они оба от природы обладали отменным глазомером и нрав имели подходящий, очень спокойный. К несчастью, Базарбаев рано погиб, попав под минометный обстрел. Федор Седых воевал вместе со мной в Севастополе…