Я сжал челюсти, чтобы не заорать от бешенства. Усилием воли сдержал порыв. На меня смотрели и мама, и отец, и друзья. Такая реакция им точно покажется странной. Мать вообще может решить, что у меня проблемы с головой, лечить активно начнет.

– Забудь, – махнул я рукой и задержал дыхание.

– И правда, Макс, – Пашка повернулся к нам, – прикуси свой язык, чтобы не болтался без дела.

– Мальчики, – встала между нами Маша, – вы столько времени не виделись, а уже успели поцапаться. Эта девчонка как проклятая змея: одно упоминание о ней – и вы сразу ядом плюетесь.

– О какой девчонке вы говорите? – вступила в разговор мама.

– Да о той…

– Так! – крикнул я, чтобы увести разговор от опасной темы. – Кто первый на «Мейре» катается?

– Я хотел, – оживился Максим.

– Дима, пересади меня.

Я привычно схватил охранника за шею, он просунул руки под мои колени. Один рывок – и я уже сижу в кресле попроще, а Маша заботливо укрывает мне ноги пледом. Она намеренно щекочет мне щеку длинными волосами, но я старательно отодвигаюсь: еще не отошел от вспышки гнева.

– Я ночью приду к тебе, – шепнула мне на ухо Машка.

– Куда придешь? – удивленно вскинулся я.

– В спальню, – чмокнула она меня в щеку и засмеялась.

У меня чуть челюсть не отвисла. Вот это номер! Кажется, Мария не понимает, что у меня не только ноги не работают, но и детородный инструмент тоже в отключке. Нет, он иногда поднимается, но независимо от меня, будто живет своей жизнью. Просто опускаю глаза – торчит, но я при этом совершенно ничего не чувствую. Это был еще один момент, из-за которого я не стремился связаться с Ритой.

Я покачал головой: пусть приходит, пора девочку избавить от иллюзий. Может, еще и памперс попросить мне поменять?

Маша убежала, а я поймал хмурый взгляд Пашки. Он смотрел исподлобья, словно хотел меня ударить. Возникло ощущение дежавю. Прошло пять лет, но между нами ничего не изменилось. Друзья-враги. Просто мурашки по коже бегут.

Неужели он до сих пор сохнет по Машке? Так я теперь не мешаю. Вперед, дерзай!

«Нет, не может быть!» – сомневался я, наблюдая, как Макс крутится по песку на «Мейре». Не бывает такой долгой безответной любви.

Хотя… я сам постоянно вспоминаю Риту. И даже иногда заглядываю на ее страничку в соцсетях, но она будто исчезла с экрана радара: нет ни фотографий, ни переписки с друзьями. Страничка есть, а хозяйка отсутствует.

Час мы бесились на берегу. Если бы не мои неподвижные ноги, можно было бы даже поверить, что мы снова в юности, снова вместе и понимаем друг друга с полуслова. Но я-то знал, что изменился. И они тоже. Мы просто играли в дружбу, а на самом деле наши пути разошлись, как в море корабли.

Мама оставила друзей на ночь. Почему бы и нет. Вилла огромная, спальных комнат много. Горничная, которая работала в доме, приготовила мне чистую постель, отец помог привести себя в порядок. Наконец я вытянулся на прохладной простыне, закрыл глаза и прислушался к себе.

Странно, сегодня я впервые задумался о своей дальнейшей жизни. Вот так плыл по течению, вяло перебирая ластами, ведомый родителями, и вдруг встрепенулся. Не знаю, что стало толчком: встреча с бывшими друзьями или упоминание о Рите, но я вдруг захотел жить. Не существовать, как беспомощный инвалид, а жить по-настоящему.

Я вытащил телефон и полез в интернет. Захотелось подглядеть в замочную скважину, как справляются с подобными проблемами другие. Мне и раньше предлагали всякие психологические встречи и курсы по восстановлению, но я отказывался. А сегодня словно проснулся.

Маша подкралась незаметно. Я только услышал, как скрипнула кровать, посмотрел, а это она тянет на себя одеяло. В полумраке комнаты белело ее стройное тело, завернутое в шелковый халатик.