– Нет, я не о том, – сказал я. – В моде всякие штучки с юэсби…

– У тебя тоже есть, – уличила она весело, – я видела!

– Есть, – согласился я.

– Ну и как?

– Забавно, – сообщил я. – Уже сейчас вам серьезная конкуренция, а то ли еще будет!

Она фыркнула:

– Не задавайся. Все, что ваши куклы умеют, мы тоже можем.

– А завтрашние?

Лариска отмахнулась:

– Живем сегодня.

У подъезда дома молодая и довольно тощая женщина с огромной грудью прогуливалась с ребенком двух-трех лет, часто и без нужды наклонялась к нему, демонстрируя выпадающие из выреза сиськи, а тем, кто сзади, – роскошные ягодицы без намека на целлюлит и мощные половые губы, ярко-красные, как у самки павиана.

Нас она не сочла достойными внимания, но я все равно заметил, что внутренние губы все же высовываются, даже провисают, результат трудных родов, так что еще одной операции не избежать.

Лариска перехватила мой взгляд, я ощутил неловкость и сказал презрительно:

– Фи, силикон…

Лариска, вместо того чтобы ощутить себя польщенной, у нее ж все свое, посмотрела обиженно.

– Славик, а почему ты, такой умный, такой дурак?

Я удивился:

– Почему дурак?

– А что в силиконе плохо?

Я кивнул на ее выступающие груди:

– У тебя же без всякого!

Она оживилась:

– Классные у меня сиськи?.. Сама иногда щупаю. Но, Славик, когда-то обвиснут!.. И что, не подтягивать? Может, еще и губной помадой не пользоваться? И тушью для ресниц?

Я сказал озадаченно:

– Губная помада при чем… Да ладно тебе, Лариска! Это наша мужская реакция.

И сам подумал стыдливо, что мы, мужчины, во всем и везде – революционеры, но, когда касается женского гардероба или кремов, гелей, шампуней, пилочек для ногтей и прочей непонятной хрени, коей у них забита вся ванная комната, все отметаем решительным взмахом руки. Но в то же время требуем, чтоб были красивыми и удовлетворяли всем нашим требованиям, а это в первую очередь вот такие и вот такая, а также губы, талия, ноги… Даже каблуки повыше, это чтоб нам меньше подгибать колени, когда они наклоняются.

– Да-да, – признал я, – ты права, свиненок. Это я так, мужской шовинизм подал голос.

Пока ждали лифт, Лариска чуть отдышалась и сказала с восторгом:

– А ты не только милый, но и умный! Все сразу понял. Ты прав: как только трюк с выпрыгиванием сисек пошел в творческие массы, сразу же все начали ломать головы, чем интерес разжечь еще…

Молодец, мелькнуло у меня, никакими надувными куклами ее не собьешь, все в работе, вся в работе. И все думает, как повысить производительность своего нелегкого труда.

– И как? Придумали?

Створки лифта распахнулись, мы вошли, со стороны подъезда хлопнула дверь, Лариска поспешно нажала кнопку закрывания, объяснила торопливым шепотом:

– Там бабища с сумками и коляской! Ну ее…

– Ну ее, – согласился и я. – Мы не мамы-терезы.

От двери донесся женский голос с просьбой подождать, но лифт уже тронулся, Лариска с облегчением вздохнула.

– Ненавижу этих толстух с колясками, – объяснила она. – Все загородят, дети такие слюнявые… Так вот, попал в самую точку!.. Ты правда умный, с ходу замечаешь главное… Сейчас как раз модельеры начали разрабатывать особые лямки из эластичного шелка, представляешь? Соскальзывают по обнаженному плечу, как намыленные!

– Круто, – согласился я, нисколько не сомневаясь, что такие модельеры зарабатывают больше, чем профессора, создающие лекарства против рака или полиомиелита. – А бюстгальтеры вы все не носите?

Она вздохнула, лицо помрачнело.

– Тут, Славик, сложность…

– В чем?

Пахнет вкусно и зовуще, я с высоты своего роста с удовольствием рассматривал полушария ее грудей с белой атласной кожей. Лариска мило улыбнулась и опустила бретельки. Сиськи выпрыгнули, заколыхались, так и просясь в мои ладони, что сразу ощутили приятную тяжесть и скрытый жар.