Пойду ка я обратно, завтра меня отпустят домой и все вернется на круги своя.

Хотел было повернуться, чтобы уйти, но в этот момент почувствовал легкое прикосновение к плечу. Резко обернулся, но ничего не увидел. Взгляд скользнул по ветвям деревьев, по кустам – никого. Только тишина и мерцающий свет фонаря у дороги, пробивающийся сквозь листву.

В моей голове возникла неясная тень тревоги, словно кто-то следит за мной, тот, кого я не могу видеть. Я поспешил уйти от этого места, от этого состояния. По мере того, как я удалялся от пруда, тревога постепенно утихала, но оставался осадок.

 Сердце стучало в груди, как барабан, отбивая ритм страха. Я ускорил шаг, но впечатление, что за мной следят, не покидало. Каждый шорох, каждый скрип ветвей, казалось, подтверждал мои подозрения. В голове проносились мысли: что это было? Зачем оно коснулось меня? Почему я не могу его увидеть? Эти вопросы били по нервам, заставляя напрягаться еще сильнее. Я казался себе игрушкой в руках невидимой силы, и чувство беспомощности давило на меня. Ощущение присутствия невидимого наблюдателя стало настолько острым, что, несмотря на страх, я решил попытаться найти источник тревоги.

Я остановился, глубоко вдохнул и медленно повернулся, оглядывая все вокруг.

Ничего.

Лишь деревья, и мерцающий свет фонарей.

Тогда я обратил внимание на кусты, где мелькнуло что-то темное. Подошел к ним, сердце колотилось в горле. Осторожно, с замиранием, отодвинул ветку. Там, под кустом, лежала старая, потрепанная кукла. Одна ее рука была оторвана, а выцветшие глаза смотрели в пустоту. Не знаю, почему, но страх мгновенно улетучился. На его место пришла странная, почти успокаивающая опустошенность.

Я поднял куклу, шершавая ткань ее одежды казалась холодной на ощупь. Невольно улыбнулся. Чувство освобождения, которое я испытывал, было невероятным. Очевидно, эта кукла и была тем, что я видел в кустах. Она просто хотела привлечь мое внимание, а я, в своей панике, воспринял это как угрозу.

Этот приступ довел меня до паранойи. Теперь я видите ли сражаюсь с кустами и старыми потрепанными куклами. Швырнув игрушку обратно, я медленно потопал назад в больничный корпус.

На следующее утро меня отпустили домой, не раз напомнив, что лучшим для меня решением будет обратиться к психотерапевту. Чёрто с два, мои дорогие. Это была единоразовая акция.

Однако, не смотря на мой твердый отказ, дамочка не упустила возможности сунуть мне в руки визитку, о которой я сразу же благополучно забыл.

После, на удивление, комфортного сна на больничной койке, я почувствовал себя вполне неплохо. «Лучшим для меня решением было забить на ваши слова и распрощаться с этим бредом поскорее», – вот что на самом деле я думаю.

Утренний свет, проникающий сквозь окно палаты, показался мне особенно ярким, почти ослепительным. Я виделся себе обновленным, как будто всё, что произошло вчера, было просто плохим сном.

Выйдя из больницы, я полной грудью вдохнул свежий воздух. Фантастика, но город казался таким ярким, таким живым. Домой шел быстрым шагом, почти бежал, желая побыстрее забыть о пережитом.

По дороге заглянул в магазин и купил себе кофе – крепкий, черный, с горьким послевкусием. Он помог окончательно проснуться и собраться с мыслями.

Дома я первым делом сбросил с себя одежду и принял душ. Вода, струящаяся по телу, смывала не только усталость, но и отголоски вчерашнего страха.

Всю оставшуюся часть дня я провел, занимаясь привычными делами. Включил любимую музыку, готовил обед, читал новости. Постепенно, по мере того, как день подходил к концу, мысли о приступе стали тускнеть, уходя в глубь памяти.