Матвеев потащил его по мощенной гравием дорожке, мимо расписной беседки, увитой плющом, смущенного охранника. Никита тихо скулил, но не дергался. Папенька заволок его на крыльцо относительно скромного белокаменного коттеджа, стоявшего на окраинной Гурьевской улице – у Матвеева имелся также особняк далеко за городом, там он меры не знал, – пинком отворил дверь.

– Марш к себе в комнату! – прорычал он. – И никуда не выходить без моего ведома! Увижу, прибью на месте!

Непутевый наследник влетел в дом и припустил по лестнице. В холле отворилась дверь на кухню. Показалась Маргарита Львовна, закутанная в халат, статная сорокапятилетняя женщина с распущенными волосами. В руке она держала хрустальный бокал на тонкой ножке. В нем переливалось нечто золотистое.

Матвеев скрипнул зубами. Опять ненаглядная бухает посреди ночи! Подошла к холодильнику поискать что-нибудь для души. Вкуснее виски в этот час ничего не нашлось. Супруга проводила удивленным взглядом чадо, летящее по лестнице.

– Что-то случилось, Эдуард? – Она перевела красивые, еще не затуманенные алкоголем глаза на взбешенного супруга.

– Ничего не случилось, – отрезал он, машинально понижая голос, хотя этой ночью в доме не было ни охраны, ни подслушивающих устройств. – Если не считать, что твой разлюбезный и почти гениальный сыночек убил человека.

– Силы небесные!.. – Супруга отвесила челюсть. – Ты что такое сказал?

– Кончай бухать! – прошипел он, отобрал у Маргариты Львовны бокал и залпом выхлебал содержимое. – Еще раз увижу, что ты ночью прикладываешься, ей-богу, накажу, Марго.

– Да неужели? – осведомилась жена. – Какие мы сегодня страшные. Что ты сказал? Кого убил наш Никита?

– Напился в зюзю и насмерть сбил человека, – пояснил Эдуард Геннадьевич.

Скрывать от жены происшествие было глупо, все равно узнает. Пьяной она не выглядела, не успела основательно приложиться. Отношения супругов не были доверительными, но Маргарита Львовна знала о кое-каких делах супруга. Будучи неглупой дамой, она могла временами дать дельный совет.

Жена побледнела еще больше. Муж затолкал ее на кухню, напичканную самым современным оборудованием, бросил на стул и сжато поведал душещипательную историю. Конечно, Маргарита Львовна расстроилась, даже забыла про бутылку, сиротливо стоявшую рядом на стойке бара.

– И что теперь будет, Эдик? Ведь мальчик ни в чем не виноват. Это случайность. Подумаешь, немного выпил, зацепил какую-то полуночную шлюшку…

Она несла какой-то тихий вздор, но скандалить с супругой ему уже не хотелось.

– Уймись, Марго, все в порядке, – заявил он, усаживаясь на высокий табурет у стойки. – Надеюсь, это не станет преградой нашему счастью.

Как же не вовремя, черт возьми! Такой ответственный момент, дел через край. А он должен распыляться на досадные недоразумения.

Эдуард Геннадьевич задумчиво тянул виски и размышлял, как же ему теперь быть. Через какое-то время он очнулся. Жена сидела рядом и растерянно хлопала глазами.

– Марго, иди спать, – процедил муж. – Чтобы через минуту тебя тут не было. К Никите не заходи, пусть сидит в своих комнатах. Никакого общения, пока все не утрясется – ни с ментами, ни с корешами. Закрыть все окна, охрану в коридор!..

– И три ряда колючей проволоки, – икнув, пробормотала жена.

– Изволишь шутить, Марго?! – взорвался он. – Не понимаешь, чем это чревато?! Вон отсюда! Спать! И чтобы никому ни слова! – Муж злобно ткнул пальцем в дверь.

Женщина проглотила язык и ретировалась из кухни.

Временами у Эдуарда Геннадьевича складывалось впечатление, что его супруга не до конца вникает в те или иные события. Словно затмение или слабоумие на нее сходило.