– А что за штуковина? – безнадежным голосом спросил Леонидов.

– А кто ж знает наверняка? Железная. Я вчера как раз экспертизу делал. Микрочастицы на коже убитой девушки присутствуют. Изделие, которым пользовался преступник, из металла.

– Прут? Железный прут? – тут же спросил Алексей.

– Прут толще.

– Проволока?

Эксперт тяжело вздохнул:

– А проволока тоньше. Хотя, – он пожевал губами, – смотря какая проволока. Ясно только, что не медная. Кто ж знает?

– И что вскрытие? – спросил Леонидов. – Первой девушки? Результаты готовы уже?

– Завтра передам официальное заключение. Вот ему, – Иван Андреевич кивнул на Барышева, – скажу. А вообще… Дело ведет прокуратура. Все вопросы к ним.

– А мне, по секрету?

– Вы, молодой человек, вообще частное лицо. Хотя и очень мне знакомое. В органах работали, признайтесь?

– Было.

– Так вот: у меня этих экспертиз каждый день…

– Маленькую какую-нибудь детальку, Иван Андреевич.

– Наличие небольшой дозы спиртного в организме.

– Пьяная была? – с надеждой спросил Леонидов.

– Небольшой, я сказал. Небольшой. Без сомнения, она где-то ужинала. В ресторане, я думаю. Содержимое желудка красноречиво. Морепродукты, пирожное с кремом. И выпила совсем чуть-чуть. Шампанского.

– Барышев, во сколько Лилия домой с работы ушла? – развернулся Алексей к другу.

– В семь.

– А убили ее в начале первого. Четыре с лишним часа. Где-то поужинала. С кем-то.

– Я же говорю: Лейкин.

– А здесь тоже Лейкин?

– А кто? Только мотив пока не ясен. Но не тянет, Леша, на цветочного маньяка. Никак не тянет.

– Вика. Трава такая есть, между прочим. В поле растет. Или на лугу.

– Трава? – усмехнулся Барышев. – Фантазия у тебя…

За их спинами лязгнули двери большого лифта. Леонидов обернулся: капитан Степанов поддерживал под локоть тщедушного трясущегося мужичка в спортивном костюме. Мужичок часто-часто моргал и все время щурился, пытаясь разглядеть людей, находившихся в подъезде. Алексей сразу догадался, что у него слабое зрение.

– Вика? – неуверенно позвал мужчина. – Вика, ты где?

– Петр Александрович, вы держитесь. Сюда гляньте, только постарайтесь держаться. Возьмите себя в руки. Это ваша жена?

Мужчины расступились, муж Виктории Воробьевой неуверенно моргнул еще пару раз. Потом взялся рукой за сердце.

– Нитроглицерина ему! – крикнул капитан Степанов. – Иван Андреевич!

– Господи! Да иду я! Иду! Как что, так Иван Андреевич! А я вам не «Скорая помощь»…

Пока откачивали Воробьева, капитан отвел Барышева в сторонку. Алексей услышал, как тот сказал Сереге:

– Убитая работала главным бухгалтером в коммерческой фирме. Семью содержала. А в фирме, между прочим, всю последнюю неделю были проблемы с налоговой инспекцией. Муж говорит, на нее хозяин давил. И даже грозил. Много знала. Вот тебе и мотив.

– Я говорил ей: брось эту работу! Ведь не платят просто так больших денег! Не платят! Я говорил! – тут же запричитал муж.

– Вот-вот, – тихо сказал капитан. Следующую фразу Леонидов едва расслышал: – Вместо того чтобы самому пойти заработать деньги, проще каждый день говорить жене: «Брось эту нехорошую работу!» И сидеть дома, и по-прежнему брать у нее деньги.

– Он не работает? – так же тихо спросил Барышев.

– Нет.

– Ну что теперь? Хозяина Воробьевой будем трясти?

– Само собой.

Алексей только плечами пожал и направился к дверям. Ну, трясите. Но это уже без меня.

– Эй, Леха! – окликнул его Барышев.

– Да?

– Погоди.

– Давай на улице поговорим. Здесь дышать темно и воздуха не видно.

– Ты только не обижайся, – сказал Серега, когда вышли на свежий воздух, и слегка придержал Леонидова за плечо. – Не обижайся, но проблемы с бухгалтерией мне как-то ближе, чем пакеты с подсолнухами. Деньги – это мотив. А пакет – твоя фантазия.